Над городом расстилался огнедышащий полдень. На балконе стоял тучный пожилой мужчина в богатом парчовом халате, расшитом драгоценными камнями. Было очень жарко и душно. Лицо толстяка раскраснелось, и пот катился крупными каплями по его щекам. Несмотря на это, его голову венчала огромная тяжелая чалма из драгоценной ткани, украшенная красивыми перьями. Поминутно пыхтя, толстяк вглядывался в даль. Но пустыня, простиравшаяся перед его царственным взором, была, как ей и положено, абсолютно пустой.
– Абдаллах! – закричал он тонким голосом, – приведи – ко мне наимудрейшего!
И быстроногий Абдаллах уже бежал во внутренние покои дворца, чтобы исполнить волю своего господина. Однако прошло не менее получаса, прежде чем он вернулся в сопровождении дряхлого, высохшего, но еще довольно бодрого старика. Наимудрейший был одет в просторный черный балахон, расшитый серебряными и золотыми звездами. На голове его была простая зеленая чалма с вышитым золотым полумесяцем. В руках старик держал продолговатый сафьяновый футляр. Неторопливо и важно подошел он к халифу и склонился в почтительном поклоне.
– О, почему они не едут, почему? – простонал измученный толстяк. – Что сказали тебе звезды, о, наимудрейший Сулейман ибн Селям?
– О, мой царственный повелитель, вот уже три ночи я не смыкаю своих старых глаз, вот уже три ночи я смотрю в звездное небо. И звезды за труды мои приоткрыли передо мною завесы грядущего.
– О, Сулейман, – перебил старика халиф, – пожалуйста, будь краток!
Но старик не растерялся и ответил ему:
– Слово – жемчуг из людского рудника, слово – роза из мирского цветника. Сверни ковер своего нетерпения и положи его в сундук ожидания, о, халиф.
Так вот, – продолжил он неторопливо, – звезды приоткрыли прошлой ночью предо мною завесы грядущего. Слушай же внимательно, о, царь царей, мои слова. Не пройдет и месяца, как ты отпразднуешь счастливую свадьбу твоей дочери, да благословит ее Аллах и пророк его Мохаммед.
Халиф внимательно прослушал слова старца и задумался, ведь дочь у него не одна, а, слава Аллаху, целых три, и о которой из них говорит мудрец, ему в высшей степени не ясно. Когда он попытался что-либо уточнить у старика, тот принял напыщенно – оскорбленный вид и весьма пространно объяснил, что звезды никаких имен не указывают, и привел по этому поводу длиннейшую и нуднейшую цитату из древнего трактата о звездах, якобы написанного самим Сулейманом ибн Даудом.
Пока халиф слушал болтовню наимудрейшего, слуга Абдаллах внимательно смотрел вдаль. Вдруг он радостно вскрикнул и стал указывать высохшим коричневым пальцем на движущиеся точки возле самого горизонта.
– Едут, едут!
– Звезды твои оказались правы, о, Сулейман. Это едет к нам дорогой друг Гуссейн аль Азиз со своим сыном – сиятельным Исмаилом ибн Гуссейном, да будет доволен Аллах ими обоими.
Вскоре уже невооруженным глазом можно было различить трех всадников, скачущих во весь опор.
– Абдаллах, скорей, скорей распорядись, чтобы навстречу гостями поскакали стражники в парадной форме и непременно на белых конях!
Резвый слуга со всех ног кинулся исполнять волю халифа.
Но как не резв был славный Абдаллах, кони гостей были гораздо резвее и не успели стражники собраться, как царственные гости уже спешились у ворот. Подбежавшие слуги увели усталых коней. А гости, все трое в белых дорожных бурнусах, не спеша поднялись на балкон к халифу. Двое из них, старый и молодой, очень похожие друг на друга, синеглазые и горбоносые, радостно кинулись в объятия толстяка – халифа. А третий, смуглый мужчина средних лет с неприятным злым лицом, церемонно поклонился фальшиво улыбаясь. Царственные гости удалились на отдых в предоставленные им покои, а третий гость визирь Интигам остался встречать караван из шестидесяти навьюченных верблюдов, с подарками для будущей невесты принца Исмаила.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Стоял жаркий и душный вечер. Уже стемнело, а Степа все еще сидел в кухне на подоконнике и смотрел в окно. Бабушка мыла посуду, немилосердно гремя чайными ложками. Степа не обращал на нее внимания, он был занят звездами. В тот вечер их почему-то высыпало неимоверное количество. Степа почти не разбирался в астрономии, ему удалось различить в звездном хаосе Большую Медведицу, но дальше дело не шло. Ему очень к месту вспомнились строчки Ломоносова:
Открылась бездна, звезд полна,
Звездам числа нет, бездне – дна.
Как это удивительно точно сказано, математически точно. Это и есть главная формула Вселенной. Степа схватил лежащий рядом огрызок красного карандаша и вдохновенно начертал на подоконнике: n € {N}, где N;;, вот и все! Но тут бабушка заметила, что Степа пачкает подоконник, моментально подбежала и стерла его каракули мокрой тряпкой. Стерла одним махом всю Вселенную. Степа обиделся. Назревал семейный конфликт. Тут в дверь кто-то позвонил. Пришел старик сосед, сопровождаемый белым фокстерьерчиком.
– Проходи, проходи, Дорминонтыч, не толпись в прихожей!
Старик, часто моргая серыми выцветшими глазками, кряхтя сел на табурет и несмело поставил на кухонный столик баночку с маринованными опятами и бутылку водочки. Бабушка неодобрительно посмотрела на него и сказала:
– Ты же вроде был непьющий? Не поздновато ли начинать?
Дормидонтыч сконфузился и ответил:
– День рожденья у меня, семьдесят пять стукнуло. Грех не выпить, юбилей!
– Так чего же мы на кухне? – засуетилась бабушка, – проходи в комнату. Степа, тащи все, что есть в холодильнике.
И вот заблистала белизной на столе лучшая бабушкина скатерть, засверкали хрустальные рюмки. В приятной компании время летит быстро. Пробила полночь на старинных часах. Дормидонтыч поблагодарил хозяев и ушел домой. А степа, вдруг вспомнив, что завтра экзамен, улегся с учебником на диван и тут же уснул. Бабушка тихонько погасила свет и тоже пошла спать.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Визирь Интигам поджидал караван с подарками. Он был страшно обижен. Ведь он также как царственный Гуссейн и его сынок Исмаил устал с дороги, а ему не предложили ни умыться, ни отдохнуть. Его, пусть и нецарских кровей, но высокородного вельможу, достойного сидеть на троне не меньше, чем толстяк халиф и его глупый дружок Гуссейн.
– Эй, ты! – он пощелкал в воздухе пальцами – Черномазый! – подзывая одного из слуг.
– Что будет угодно вашей милости? – подбежал вездесущий Абдаллах.
– Принеси мне воды умыться, да похолодней, и не забудь полотенце!
Умывшись, Интигам почувствовал себя много лучше, но обиду свою затаил и поклялся отомстить обидчикам при первом же удобном случае.
