Когда нам одиноко. Когда мы чувствуем себя брошенными, мы склонны думать разные мысли о себе, о других и, конечно, о жизни. Иногда мы начинаем мечтать в такие моменты.
Мы хотим ощущать на себе свет, жить в его лучах, мы не хотим быть отделенными от мира. Мира, где есть место и любви, и одиночеству, и грусти, и счастью. Наши мысли всегда либо о ней, либо о нем.
И мы всегда хотели бы стать морем, небом, солнцем, звездами. Раствориться во вселенной, сотканной из миллиардов мельчайших атомов.
Часть 1: Потерявшийся в наивности
Конец! Все было только сном.
Нет света в будущем моем.
Где счастье, где очарованье?
Дрожу под ветром злой зимы,
Рассвет мой скрыт за тучей тьмы,
Ушли любовь, надежд сиянье…
О, если б и воспоминанье!
Д. Байрон "Воспоминание"
Мы сидели и ели бутерброды. Была суббота. Пасмурное и туманное утро. Мы просто сидели и просто ели. Город был таинственно пуст и беззвучен. Ни птиц, ни животных. Ни людей. Все были где-то по своим делам. Никто не смел потревожить нас после нервной, почти бессонной ночи.
Стоял декабрь. Было сыро и зябко. Пока мы ели, случился дождь. Нам пришлось утепляться. Но мы продолжали сидеть на той одинокой лавке в центре Ничего. Город был настолько мал, что и получаса хватило бы, чтобы пройти его от одного конца до другого.
Мы сидели дальше и ели. Нам некуда было спешить. Как две кометы, которые неслись через космос жизни. Вероятно, в разные стороны. Но казалось иначе. А потом, разлетелись каждый в свою сторону. В таком далеком, холодном и бесконечном космосе.
Остались только та лавка и тот город, что приютили нас тем промозглым декабрем.
И автобусы продолжают ходить по расписанию, и люди продолжают заниматься своими делами.
Была суббота.
Ты играла, а я нет. Вернее, я тоже пытался, но быстро оставил это дело. Спустя 3 дня блужданий в лесах, приятно было вернуться в цивилизацию вот таким образом. Но мысль о расставании не покидала меня. Ужасно щемило сердце.
Не знаю, как так получилось, что это пианино было последним, что мы делали вместе. Пианино. Оно стояло посреди холла железнодорожной станции одного большого южного города.
Скоро отходил наш поезд домой. Мечты об общем приключении окончательно превратились в прах. Они рассыпались в нечто несвязное, такое, что невозможно собрать вновь. Вернее, возможно, но уже как-то иначе. Ни ты, ни я уже не будем прежними. А как бы этого хотелось!
Звуки протяжных нот, которые ты извлекала из пианино били мне в самое сердце. Хоть я и делал вид, что я отстранен, мне было страшно.
Звуковая волна, удлиняясь, вскоре затихала в шуме города, словно вспышка в ночном небе, которая еще остается на радужной оболочке глаза и кажется, что продолжает светить, хотя ее уже как несколько секунд нет в природе. Но не для меня. Мы стали параллельными объектами, которые словно рельсы уходят далеко в горизонт неизвестной реальности.
Почему я все время вспоминаю то пианино? Оно всплывает у меня в голове, как один из отрывков прошлого, где мы были или могли быть вместе. Я, став бы однажды этим пианино, издал бы лишь один звук: Давай останемся вместе. Вместеее… вместеее…
Эхом улетало прошлое и невозможное будущее.
Не стать мне пианино, на котором ты играла, не стать мне вселенной, в которой ты существуешь, не стать мне реальностью никому: ни себе, ни тебе. Под звуки старого пианино, протяжно улетавших в никуда, мы шли на последний поезд домой, чтобы навсегда умчаться в свои противоположности.
На пианино будут играть другие. Так было и так будет. Уходят те, кто хочет уйти. Остаются те, кто хотел бы остаться.
Ты боялась. Там было мокро, скользко и небезопасно. Но нужно было идти. Такова участь идущего. На обход нет времени.
Я ушел вперед, ты осталась позади. Ты вроде справлялась сама, но передвигалась очень медленно.
Между камнями оказалось слишком большое расстояние и ты встала. Молча стояла, пыталась приноровиться, чтобы сделать шаг, но не могла решиться. Я вернулся и вместе мы преодолели это трудное место. В горе и радости.
Мне нравилось идти через этот ручей по скользким и острым камням. Сколько себя помню, всегда лазил везде. Был мастером по лазанью. Будь то чей-то яблоневый сад или заброшенная стройка. Странная жизнь. Почему одни боятся, а другие нет, а потом и другие начинают бояться там, где первые перестали.
Ты опять начала отставать. Ты говоришь, что у тебя ноги трясутся от напряжения и страха. Я говорю, что ты справишься, облокотись на меня, я перенесу тебя. В богатстве и бедности.
Тебе стало нравиться здесь. Стало проще идти, рельеф сменился на более гладкий, вода ушла в сторону, а по сухим камням шагать легче.
Легко шагать, легко жить, когда тебя поддерживают. У тебя был я, у меня была ты. Чтобы преодолеть ручей этого достаточно, а чтобы прожить жизнь – уже нет. В болезни и здравии. Пока смерть не разлучит нас.
Там, где мы жили вокруг находились поля. Разные поля с разными посевными культурами: картофель, пшеница, кукуруза. Там здорово гулять. Бывало, идешь и ни души рядом нет. Ты как птица паришь себе в этом зеленом небе и только ветер колышет тебя по сторонам.
Как-то раз, я взял тебя туда вместе с собой. Мне хотелось разделить с тобой это чувство полета. Я уверен, что оно тебе прекрасно знакомо, но вот, чтобы парить вместе, давно я такого не припомню.
Желтая от пыли и песка дорога, две гряды от колес и ты, идущая по центру между ними. Ушла уже почти под самый горизонт и лишь твой силуэт едва можно различить. Я задержался позади, что-то фотографировал. А потом смотрю, тебя и след простыл. Опять каждый сам по себе.
Я прибавил шаг – хочу догнать тебя, пока ты окончательно не исчезла.
Вот ты стоишь на развилке и гадаешь куда пойти. Я присоединяюсь и мы стоим какое-то время неподвижно и безмолвно. Справа сосны и автострада. Слева поле с картошкой, а посередине высохшее дерево стоит и от него тень падает на землю. На ветке сидят птицы и что-то обсуждают на своем на птичьем. Я же молча иду к этому дереву, ты за мной. Я думаю про себя: Как хорошо, что ты идешь за мной.
Нутром чую твой взгляд и говорю:
– Может, сюда пойдем? Там впереди еще деревья и есть тень.
– Пойдем. Мне здесь нравится.
Мы идем некоторое время вместе. Я хотел бы взять тебя за руку, но не беру. Внутри много боли и она мешает мне. Шагаем вдвоем, но не вместе. Почему-то мне кажется, что ты тоже думала об этом, а потом видишь, что я медлю, и уходишь в себя, грустнеешь. Как же порой паршиво на душе от того, что ты сам себе надумал и живешь с этим, хотя сейчас в настоящем можно было бы поступить правильно – открыться и соединиться.
Я, правда, не знаю, часто себя мучаю вот этим вот "а что если?!". Да, ничего бы не было! – сам себе отвечаю. Ничего не было бы потому, что я знаю, что не взял бы твою руку. Гордость или тупость моя тут сыграла, но я поступил сейчас как плохой фермер, который не поливал свои всходы и они не дали урожая. Так и с тобой. И со мной. Фермер из нас был плохой.
