― Эй!
― С этим пора кончать, − решительно заявляет Ким,
пряча за спиной книгу, которую только что выхватила у меня из рук.
― С чем –
книгами? – улыбаюсь я, потому что, когда Ким пытается выглядеть сердитой, это
на самом деле смотрится забавно. Она слишком гламурна, чтобы казаться
угрожающей.
― С книгами,
затворничеством, одинокими, тоскливыми вечерами, − перечисляет она. Я решаю
остановить ее, иначе она еще долго может продолжать в таком духе.
― Не
драматизируй. Мне это нравится. Для меня это не каторга какая-нибудь.
Она скептически вскидывает темные брови. Завидую ее
бровям – у нее они идеальные от природы.
― Не
сомневаюсь, что нравится. Но, серьезно, сколько можно? Пора поднять свою
задницу с этого дивана и сводить ее развеяться.
― Моей
заднице слишком хорошо на этом диване. Здесь уже появился ее отпечаток, что,
знаешь ли, очень комфортно. И вообще…
― Кая! –
стонет Ким, закатывая глаза. – Хватит нести чушь! Сегодня никаких отговорок.
Это больше не сработает. – Она качает головой с видом: «Не в этот раз, детка».
― Знаешь,
что-то мне нехорошо, − морщусь я, кладя руку на живот. – У меня подозрение, что
то тако, что я съела в обед, было не очень свежим. Думаю, мне лучше остаться
дома. Для перестраховки. – Я многозначительно киваю в сторону ванной.
― Притворщица
из тебя никудышная. И хватит трескать чипсы! – Она хватает наполовину съеденную
пачку сырных «Лейс». – Твоей заднице скоро понадобиться больше места на этом
бедном диване.
Делаю вид, что глубоко оскорблена ее замечанием.
― Да я
всего-то парочку килограмм набрала! Моя задница только выиграла от этого – она
как заново родилась!
Ким крутит пальцем у виска и уходит на кухню с моими
чипсами и книгой. Я перегибаюсь через спинку дивана и провожаю их тоскливым
взглядом.
― Пожалуйста,
Кая, пойдем, − просит Ким, меняя тактику.
Упрямо качаю головой. Не хочу. От одной мысли, что
пойду на вечеринку, начинает бросать в дрожь.
Я пообещала себе, что больше не стану посещать
студенческие тусовки до самого выпуска. И держала слово последние полгода.
Осталось еще полтора. Я не намерена что-то менять.
― Никаких
вечеринок, Ким. Никакого алкоголя. Теперь это моя религия. Не пытайся сбить меня
с пути истины и света.
Она терпеливо ждет, когда я закончу.
― Я не прошу
тебя пить. Более того: я и сама не буду. Мы просто потанцуем, пообщаемся,
посмотрим, как напиваются другие.
− Ненавижу
общаться. Я бы повторно высидела лекцию профессора МакКинана про земляных
червей, чем стала бы общаться с людьми, которые мне неинтересны. – Чтобы
придать своим словам больший эффект, я изображаю спазмический приступ.
На месте Ким я бы уже забила на себя. Я знала, что
этот день придет и она перестанет принимать мои отговорки.
− Эта
вечеринка не в кампусе. Сомневаюсь, что там мы встретим много наших знакомых.
− Это
вечеринка из прошлого, в котором люди еще не знают о существовании интернета?
− Сомневаюсь.
Но если такая будет, я тебе обязательно сообщу. Пожалуйста, пойдем!
О, господи! Эта особа решила взять меня измором! Я
шлёпаюсь на спину и громко, с надрывом хнычу.
− На Каю
опять нашло?
Я слышу снисходительный голос Джея – парня Хизер.
Мне его не видно, но я слишком хорошо знаю его улыбочку, когда он говорит обо
мне.
Вскидываю руку и показываю ему средний палец.
− Пошел ты,
Митчем!
− Как всегда
неподражаема, − сухо отзывается бойфренд моей соседки. Затем они с Хизер
прощаются, и этот говнюк уходит.
− Спасибо, −
поднявшись, говорю я.
Хизер в своем шелковом кимоно и прической «та, кого
как следует оттрахали».
Довольная.
− За что это?
− За то, что
сегодня Джей не кричал как раненный лось. Не знаю, что ты сделала, но это
сработало.
Лицо Хизер краснеет.
− Дай ей
пирожок какой-нибудь, чтобы ее рот был занят и не говорил гадостей, − просит
она Ким, а та едва сдерживает смех.
− Эй! Я не так много ем! Что это еще за насмешки
такие?
Подруги как по команде одаривают меня красноречивым
взглядом. Поджимаю губы: подумаешь! Ну, может и набрала чуток, но это не
удивительно. Когда не приходится ходить на лекции, я сижу дома, смотрю фильмы,
тв-шоу или читаю. Для разнообразия учусь. И ем. А что еще делать в отсутствии
социальной и личной жизни?
Так, ладно. Что-то я и правда засиделась.
Поднимаюсь и потираю ягодицы: они совсем замлели.
− Ура! Кая
идет с нами! – хлопает в ладоши Ким.
Поднимаю руку, пресекая ее восторг, пока совсем не
обалдела от серотонина.
− Притормози,
я только встала пописать.
Ким сникает. А Хизер преграждает мне дорогу. Вот
когда сердится она, это нихрена не забавно.
− Не устала
еще сидеть тут и хандрить? Рано или поздно тебе придется вернуться к людям.
− Предпочитаю
позже.
− Все уже
забыли, Кая, − увещевает Хизер.
Я суплю брови.
− Весь город
вдруг посетили Люди в черном и стерли всем память своей хреновиной? Если нет,
тогда я лучше останусь.
Как всегда улыбаюсь, прячась за сарказмом. Но это
лучше, чем все время только плакать и распускать сопли, что я и делала в первые
два месяца.
− Ну хватит.
– Хизер не улыбается – просто сама серьезность. – Я понимаю, что…
− Нет, не
понимаешь, − раздражаясь, перебиваю я.
Она вздыхает, а я тут же раскаиваюсь, потому что эти
девушки единственные, кто поддержал меня. Они не дали мне окончательно свихнуться
после того случая в марте.
− Ладно, но я
хочу тебе помочь, − примирительно говорит Хизер. – Мы с Ким. А заточение в этих
стенах не помогает.
Ким кивает, соглашаясь. И впервые я начинаю
колебаться. Возможно, они и правы. Ведь я и сама не в восторге от этого
заключения.
− Если мне не
понравится, я уйду.
− Конечно!
− Сразу же!
В один голос соглашаются подруги.
− И если это
в каком-нибудь братстве, то ноги моей там не будет.
Уже начинаю жалеть, что согласилась. Герой в той
книге, что я читала, пока Ким не отобрала ее у меня, уже почти уломал трепетную
даму на перепихончик.
− Это не в
братстве, и не в кампусе. Сомневаюсь, что этот чувак вообще студент, − говорит
Ким.
− Какой
чувак? – Я переминаюсь на месте: мне правда надо пописать.
− Все знают
его как Данте. Тусовки у Данте. – Хизер жмет плечом, будто мне это должно о
чем-то сказать. – Он кидает в твиттере время и место, и все собираются у него.
Меня нет в соцсетях с прошлого марта.
− Это как-то
стремно.
− Это просто
вечеринка, Кая, − проявляет терпение Хизер.
Господи, благослови этих девчонок! Они терпят меня
больше, чем я иногда заслуживаю.
Я ведь знаю, что не подарок.
Через час мы
выдвигаемся. На улице уже стемнело, и мне немного непривычно быть в такое время
не дома. В безопасности и изолированности от внешнего мира.
У меня немного дрожат колени и потеют подмышки, и
вообще – страшно до усрачки.
