О том, что наши мечты и желания могут сбываться знают очень многие. Мы часто даже не догадываемся, когда именно это может произойти, в какой момент нашей жизни, в каком месте, и что немало важно, как именно это будет.
В детстве, я много и часто фантазировал, мечтал, загадывал желания и обязательно чего-то хотел. Часто даже не задумывался о том, что именно на самом деле я хотел.
Как позже оказалось, все желание – это очень тонкая, деликатная, конкретная и очень хрупкая штука. С ними, с этими желаниями следует обращаться крайне осторожно и быть готовым ко всему. Это словно невидимый инструмент, открывающий еще неизвестные и невидимые нам двери в некоторые события нашего будущего. Стоит только не правильно повернуть этот невидимый ключик, или подобрать не тот ключик и все пошло не так, как хотелось бы. И никто не знает точно, когда этому всему, загаданному нами придет свой черёд. Но мой жизненный опыт показывает, что многое, если не все в моей жизни происходит именно от желаний, задуманных мною в далёком или не далёком прошлом.
Как далеко можно зайти, просто загадывая желания? Что или кого можно встретить на этом невидимом пути?
Итак, эта удивительная и незабываемая история произошла со мной всего несколько лет назад.
Однажды, поздней осенью я приехал на один старый железнодорожный вокзал. Мне нужен был один билет в другой город на электричку, на завтра, всего один билетик.
На завтра у меня была запланирована рабочая командировка в город, в котором я не был ни разу, но много слышал о нём.
Осенний вечер. На улице в такое время уже темно и зябко. Я, находясь ещё в бодром, ещё в приподнятом настроении после рабочего дня, выхожу из старенького трамвайчика в вечернюю прохладу. Из ближайшего сквера доносится запах опавших и сгоревших листьев. Кроме меня на этой остановке больше никто не вышел. Как-то странно, обычно люди выходят или заходят в таких общественных местах. Тут никто не вышел, хотя в этом стареньком и обшарпанном вагончике было человек десять. Двери вагона закрылись, трамвай, урча колесами, с шумом поехал дальше по своему традиционному маршруту. Куда же он еще поедет? Только по рельсам. Рельсы уходили в туман.
Это место, куда я приехал люди называют рабочая слободка. Я перехожу дорогу с трамвайными рельсами, ступаю ногами на серебристо-серую бровку и на минутку замираю как вкопанный. Замер я от увиденного мною здания – это же готовая, типичная декорация к средневековому фильму.
Я вижу вокзал, вернее то, что в этой местности люди называют вокзалом. Передо мной стоит высокое, круглое, старое сооружение еще до военной постройки. На его толстых, массивных стенах терракотового цвета несколько узких, как бойниц, окон с грязными, тёмными, треснувшими стеклами в старых рамах. Стены этого здания были в небольших трещинках, и местами с обвалившейся штукатуркой и выбитыми кирпичиками. На самих стенах не было ни труб, ни надписей, ни приклеенных объявлений, ничего. О том, что это именно вокзал говорили и большие металлические крашеные зеленой краской буквы «ВОКЗАЛ», и большие круглые часы, в сухих ветках дикого винограда на фасаде, как это традиционно принято на других вокзалах. Но часы на стене стоят. Они сейчас показывают полночь, хотя мои показывают 19:50. Интересно, как давно они остановились и от чего питаются?
– Может быть, тут стоят не только часы, но и время, – мельком подумал я. Как позже выяснилось, совсем не случайно.
А крыша этого сооружения, по своей форме больше напоминает старинный, церковный, полукруглый купол, только без креста, позолоты и колоколов на самом верху.
Вот он какой – этот вокзал. Раньше я никогда здесь не бывал. Только очень редко и очень давно проезжал мимо, но никогда так особо не всматривался в архитектурные особенности этого удивительно и несколько жуткого одинокого строения. Теперь я стою так близко, что вижу все его детали и все мелочи. Эта старая постройка, своим видом навевает на меня странные мысли и на ум приходят непонятные ассоциации и знакомые, но давно забытые чувства. На дворе уже двадцать первый век, а тут стоит нечто унылое, скорее напоминающее мрачное средневековье. От вида такого дома, мне казалось, что стало еще холоднее. Голые, корявые, словно паучьи лапки ветки близ растущих деревьев на фоне огромной желтой Луны только усиливали это мое впечатление о мрачном средневековье.
На небе стали появляться звезды. Не рано ли?
Рядом с лестницей, ведущей к входу, стоит, словно немой сторож высокий и толстый фонарный столб. Его очень давно не красили. Он весь проржавел и кажется, прикоснись к нему, и он тут же рассыпается на мелкие-мелкие острые кусочки ржавчины. Тусклый, желтый свет от его лампы, вяло освещает только одно место, это место под самим столбом.
Сейчас вокруг никого, ни одного человека, очень странно. А где же люди? Ведь на вокзалах, как правило, всегда, в любую погоду и в любое время суток много людей. Люди уезжают, приезжают, ждут кого-то, встречаются, берут билеты в предварительных кассах. Бородатые носильщики в комбинезонах возят тележки с чемоданами, мешками и сумками. А некоторые грузчики с удовольствием деток катают, своих или какой-нибудь приезжей многодетной мамаши, желающей насладится красотами и прелестями большого города, а заодно поправить свое материальное или даже социальное положение, если повезет. Иногда даже можно встретить шумных и подозрительных цыган в цветных одеждах, просящих деньги или предлагающих узнать судьбу за умеренную плату. А тут – никого, ни души, безлюдно и пусто. Только осенний ветерок жадно срывает оставшиеся листья и напоминает, что скоро станет еще холоднее. Скоро зима, станет холодно и снегом засыплет и голые ветки, и кустарники и даже эти старые рельсы.
Поднимаюсь по старым, разбитым ступеням. Над самым входом, на высоте пяти-шести метров от земли, как-то все еще уверенно и неоправданно гордо, высится кованый серп и молот, а сверху прямо над ними красуется большая пятиугольная звезда. Вся эта массивная композиция надежно закреплена в четырех местах толстыми болтами и просто так легко её не вырвешь. С трудом открываю большие, массивные, скрипучие двери. Сверху на дверях старая паутина. Её много, она словно старое, волокнистое бабушкино одеяло, которое удерживало две деревянные половинки своими густыми спутанными волокнами. Паутина не падает, а работает, словно механизм или такая себе пружина, удерживая дверь и помогая ей зарываться. Мне вдруг показалось, что к этой двери не касалась рука человека много-много лет. Толстая, длинная, медная ручка не блестела!
Переступив порог, остановился у самого входа. Вижу внутри полумрак, словно в первобытной пещере. Я почувствовал странный, но знакомый запах. Это был запах далекого прошлого, я вспомнил его. Так пахло в парадных старых дореволюционных домов в то далекое время, двадцать, тридцать лет назад. Когда я был школьником я жил в одном из таких домов. Мы часто прятались по таким парадным и подвалам, играя в прятки.
