Глава 1
— Мама, Гаспа́р приехал! — ворвалась я в покои отца. Тут же вспомнила, что мне не подобает носиться, словно я простолюдинка, выпустила из пальцев подол черного траурного платья и спешно расправила его, украдкой покосившись на завешенное зеркало.
— Явился, ублюдок… — Мама сжала зубы и бросилась в коридор, чтобы выглянуть во двор замка, а я побежала за ней.
Оттуда уже доносилось громкое ржание лошадей и зычный гогот пьяной, разудалой компании. Мой беспутный единокровный брат, бастард, нагулянный от одной из служанок еще в юности, задолго до того, как отец женился на моей матушке, ныне графине Алье́нде дас Рези́, верховодил своими приятелями и подпевалами. Судя по их бурному веселью, они уже праздновали… А больше всех ликовал он, Гаспар. Тот, кого я по малолетству искренне любила, считая братом. Пусть всего лишь единокровным, незаконнорожденным, но братом, родной кровью.
Увы, так считала лишь я. А Гаспару притворства хватило ненадолго, только до первой стычки с отцом относительно наследства и титула. Мне тогда было шесть, брату двадцать пять. И когда отец ему прямо сказал, что наследницей стану я, законнорожденная дочь, единственный ребенок, родившийся в браке с обожаемой женой… Вот тут-то и закончилcя наш шаткий мир с Гаспаром.
Он еще готов был терпеть искреннюю привязанность малолетней сестрицы, родившейся от ненавистной мачехи, но не то, что титул, земли и состояние уйдут ко мне, мелкой мерзавке. С того разговора не проходило ни одной нашей встречи с Гаспаром, чтобы я не получала от него толчка, щипка, подножки, «случайно» опрокинутого на мое светлое платье вина, едкого оскорбления или шепотка, что я сдохну как нищенка, а уж он об этом позаботится. Причем делал он так, чтобы этого никто не видел.
Недостойно мужчины, недостойно сына графа (пусть и незаконнорожденного, но признанного официально), недостойно человека относиться так к девушке. Тогда еще девочке.
А потом он стал много пить, кутить, играть в карты, связался с нехорошей компанией…
С тех пор минуло десять лет. И вот… отца не стало сегодня ночью, а с утра пораньше приехал Гаспар. И судя по тому, как веселится его пьяная свора, праздновали они смерть графа дас Рези́ с той минуты, как в город ускакал посыльный папы. Он хотел проститься со старшим сыном…
— Рэми́на, ты всё помнишь? — повернулась ко мне мама, трясущимися руками поправляя растрепавшиеся после бессонной ночи у одра умирающего мужа волосы.
— Да, но мам… Он не посмеет. Ведь завещание…
— Рэми, милая… — Мама глубоко вдохнула воздуха и медленно выпустила его сквозь зубы. — Ты ничего не забыла? Родная, у меня не больше недели, ты же знаешь. Поклянись, что не выйдешь! Если я не выпущу тебя сама в течение восьми дней, то ты…
— Да, мама, — опустила я глаза, пряча слезы. — Месяц. Я помню.
— Я люблю тебя, доченька. — Я оказалась в крепких объятиях.
— И я люблю тебя, мамочка, — слезы уже не удавалось сдерживать. И хотя мне казалось, что я выплакала их еще ночью, горюя о приближающейся смерти любимого отца, но прощаться с мамой оказалось еще больнее.
— Беги! — подтолкнула меня вдова графа дас Рези. — Прячься! Я попробую избавиться от него, но...
И я побежала. Прочь от пьяных голосов, разносящихся по замку. Подальше от старшего брата, ненавидящего меня и мою маму. Туда, где всё готово, где предстоит спрятаться, пока ситуация немного не прояснится. А дальше…
Мы с мамой надеялись на лучшее, только вот и она, и я понимали, мне не справиться с Гаспаром, не удержать власть. Отца больше нет, значит, скоро не станет и мамы. А я… Если за эти восемь дней не успеют приехать стряпчие короля и назначенный короной опекун, то мне останется одно — бежать. Оставлять в живых соперницу Гаспар не станет, подстроит мою гибель мгновенно, я и мяукнуть не успею. Или не подстроит, а просто прирежет… Либо, если не захочет руки марать, то проведу я остаток жизни в самом дальнем храме Неумолимой, у подножия горных кряжей. И, разумеется, я сама туда захочу, скорбя о безвременно ушедших родителях. И конечно же, добровольно откажусь от титула и состояния в пользу единственного близкого родственника… А «остаток жизни» моей в тех условиях будет совсем недолгим, мне там не протянуть и двух лет. Либо сама умру, подорвав здоровье, либо мать-настоятельница и сестры заметят мои способности и убьют.
Неслышный шелест песчинок казался мне грохотом сходящей с гор лавины. Минута за минутой, час за часом, день за днем… Песочные часы бесстрастно отсчитывали время. Им неведомы людские страсти и переживания, им безразлично, что каждый их оборот, обозначающий двадцать пять часов очередных прошедших суток, приближает неизбежное.
Я отмечала каждый этот оборот на листе, чтобы не заблудиться в безвременье, не потерять представление о том, сколько дней прошло с той минуты, как я забежала в тайный ход. Здесь все было готово для беглянки, прячущейся от единокровного брата, жаждущего денег и власти… Я знала, никто, кроме мамы, меня не найдет и не выпустит.
А мама знала, что, кроме нее, никто не позаботится о ее дочери. И превозмогая страх перед разоблачением и неминуемой смертью, графиня Альенда дас Рези, сильная магичка, скрывающая свой дар ото всех, чтобы ее немедленно не сожгли, зачаровывала и дверь в тайный ход, ведущий из моей комнаты, и то, что хранилось внутри. Стазис-ларь, забитый едой на месяц. Три стазис-бочонка с питьевой водой. Одеяла и толстый тюфяк, чтобы не отсырели. Книги, которые не позволили бы мне сойти с ума от одиночества в этом темном замкнутом пространстве. Песочные часы, чтобы они сами переворачивались, ведь я могла заснуть, забыть. Мама продумала всё. Даже закуток, отведенный под отхожее место, был прикрыт чарами. И главное — свет-камень, ровного неяркого сияния которого хватало мне для чтения.
Мама рассказывала мне сказки. Точнее, я думала, что это сказки, лишь пока была крохой. А уже лет с пяти осознавала, что это истории о тех государствах, в которых нет запрета на магию. Там живут волшебные расы — эльфы, драконы, оборотни и многие другие. Там магов ждет почет и уважение, а не мучительная смерть в очищающем огне.
В нашем закрытом королевстве, кроме людей, обитало лишь немного гномов. Да и то, им позволено держать банки и обслуживать купленные у них механизмы, но не торговать своими другими изделиями или добывать руды и камни. А банковская сфера — это да. Их величества не желали отказываться от преимуществ банковской системы гномов. Так же как и от механических приспособлений, не содержащих ни капли магии.
Другим народам ход к нам, в королевство Да́гра, чистое от злокозненной магии, был закрыт. Скорее всего, убить ни эльфа, ни дракона не хватило бы сил, но международный скандал вышел бы знатный. Ведь им запрещено появляться на наших землях. А нас, жителей изолированного государства, никто не выпускал в большой мир. Лишь немногочисленные проверенные купцы сновали через перевалы на юге и севере. Ну и, само собой, дипломаты и люди короля.
