День святого Валентина, 2012 год
Закрывайся. Ну пожалуйста, закрывайся скорее.
Десяток любопытных глаз следили, как Джорджия Стоун заходит в элегантный лифт на радио ЭРОС, – одни выглядывали из-за мониторов, другие старались оказаться поближе к дверям, и никто даже не пытался скрыть любопытства. Джорджия понимала, что нельзя вечно стоять, уставившись в стенку лифта, поэтому она обернулась, вскинула подбородок… и стала мысленно умолять двери скорее закрыться.
Нельзя плакать. Только не сейчас. Шок и оцепенение постепенно уступали место глубокой мучительной боли. Да еще и с привкусом унижения. Она даже не забыла поблагодарить растерянных ведущих – очень по-британски – и только после этого на подкашивающихся ногах вышла из студии, прекрасно сознавая, что все передавалось через систему громкой связи, и работники радио слышали каждое слово. Отсюда и нескромные взгляды.
Вся радиостанция знала, что с ней произошло. Произошло по ее собственной вине. Все узнали, что ее план, которым она так гордилась, – в честь високосного года, когда по традиции можно нарушать установленные правила, самой сделать предложение на День святого Валентина, – провалился с треском.
Предложение она сделала. А Дэниел ей отказал.
Учитывая обстоятельства, прошептал очень мягко, но испуганно: «Джордж, это что, розыгрыш?» – что, как ни крути, означало «нет». На случай, если она не поняла намека, Дэниел высказался еще яснее.
– Мы же с самого начала не собирались жениться. Я думал, ты понимаешь…
Вообще-то нет, иначе не стала бы спрашивать.
– Именно поэтому у нас такие замечательные отношения…
Да уж. Конечно. Лучше не придумаешь. Джорджия осознавала, что они медленно плавают словно листья в Черном пруду усадьбы Уэйкхерст, но надеялась, что и такое движение может в конце концов куда-то привести. Оказалось, не может.
– Да закроешься ты когда-нибудь или нет?
Казалось, лифт ее услышал, и блестящие хромированные двери стали послушно закрываться.
– Подождите! – вдруг прозвучал чей-то голос.
Она не двинулась с места. Внутри все сжалось.
А ведь оставалось совсем чуть-чуть…
В закрывающийся лифт просунулась рука, двери замерли, затем виновато открылись.
Темноволосый мужчина в дорогом пиджаке классического кроя мельком взглянул на Джорджию и отвернулся к дверям.
Джорджия тоскливо наблюдала, как загорелась на индикаторе цифра один – первый этаж, потом нулевой. Как раз эту кнопку мужчина и нажал.
– Извините… – Горло у нее сжалось, и Джорджия прокашлялась.
Он обернулся и взглянул на нее сверху вниз, продемонстрировав красиво очерченные скулы.
– С нулевого этажа можно выйти на улицу?
Он изучающе посмотрел на нее:
– Ворота открываются автоматически, только для машин.
Зря она надеялась незаметно исчезнуть. Кажется, высшие силы хотят, чтобы она сполна заплатила за свой промах. Значит, придется идти через людную приемную. Она коротко кивнула:
– Спасибо.
Сероглазый незнакомец прищурился.
– Я собираюсь выезжать через эти ворота. Если хотите, можете выскользнуть следом за мной.
Выскользнуть. Неужели и он все знает?
– Спасибо. Не откажусь.
Попутчик опять повернулся к двери и через секунду снова посмотрел на Джорджию:
– Становитесь за мою спину. Когда доедем до приемной, двери откроются, а там всегда полно народу. Я вас прикрою.
Она безуспешно пыталась сдержать слезы: он все-таки знает. Он ей сочувствует, а это еще хуже, чем любопытные взгляды.
Когда двери послушно разъехались на уровне приемной, Джорджия шагнула влево. Лифт наполнился светом и шумом, но она стояла, невидимая и защищенная за широкой спиной незнакомца. Джорджия вздохнула. Близость и чувство защищенности – как раз то, что она сегодня потеряла, и, похоже, насовсем.
– Мистер Раш… – окликнули мужчину из фойе.
– Здравствуй, Элис. Ты вниз?
– Нет, наверх.
– Я скоро освобожу лифт.
Через секунду двери открылись на нулевом этаже. Повеяло холодом. Ее пальто осталось в студии – она решила, что лучше окоченеть от холода, чем еще раз испытывать любопытные взгляды сотрудников радио станции. Ноги ее в этом здании больше не будет.
– Спасибо, – повторила она и зябко поежилась.
Мужчина по-прежнему не смотрел ей в глаза.
– Ждите у ворот, – просто сказал он, повернулся и зашагал к угольно-черному «ягуару».
Джорджия добралась до ворот чуть раньше роскошной машины, остановилась, потирая замерзшие руки. Мужчина открыл ворота, не выходя из машины, огромная стальная решетка с треском отъехала в сторону. Он проехал немного вперед, открыл окно и взглянул на Джорджию поверх пустого пассажирского сиденья.
Она наклонилась, чтобы посмотреть на него. И замерла. Пауза становилась неловкой, кто-то должен был ее нарушить. Почему бы не Джорджия?
– Спасибо еще раз.
За то, что загородили меня в лифте. А теперь даете возможность испариться.
Он поправил на переносице дизайнерские черные очки.
– Удачи, – сказал он в ответ, переключил передачу и выехал через открывшиеся ворота.
Джорджия уставилась ему вслед. Странное прощание, но, возможно, он знает что-то такое, что ей неизвестно. Например, как ей понадобится эта самая удача.
* * *
Это была самая долгая поездка на лифте в жизни Зандера. Оказаться запертым в кабине площадью два квадратных метра, со стенами из стали двойной толщины вместе с рыдающей женщиной – что может быть хуже? Впрочем, она не рыдала – по крайней мере, в открытую, но сразу было понятно, как она страдает.
Он догадывался, кто она такая. Но, когда бежал к лифту, не знал, кто там внутри, иначе не кинулся бы в закрывающиеся двери.
Она, должно быть, пулей вылетела из студии, как только диджеи включили первую песню из репертуара к Дню святого Валентина. Да и он спешил. Ему нужно было доехать до головного офиса сети, пока они не потребовали, чтобы он немедленно явился к ним.
Преодолевая обычные в час пик пробки, он успел морально подготовиться к предстоящему нагоняю за прокол в эфире. Надо обращать неудачи себе на пользу. Если жизнь подсовывает одни лимоны – сделай из них лимонад. Именно таким подходом к решению проблем и был знаменит Зандер, за что его и взяли на работу.
Зандер медленно выдохнул и резко повернул, когда светофор уже стал переключаться на красный. Кто же знал, что парень скажет «нет»? Какой нормальный человек отвергает предложение руки и сердца в прямом эфире? Все отвечают «да», а если не хотят жениться, объясняются уже потом, наедине.
