Пролог
Задумывались ли вы когда-нибудь, что такое Темнота?
Я не говорю про Тьму, которую каждый воспринимает по-своему. Тьма – это, наверное, что-то такое, что можно увидеть. Тьму можно представить. Это злое, разгневанное, бушующее нечто. Но оно улавливается зрением – если не обычным, то хотя бы душевным.
И я не имею в виду черный цвет. Говорят, он поглощает лучи. Но зрение – это не только лучи. Я это знаю, я могу рассказать вам об этом лучше, чем любые ученые.
Впрочем, извините меня – я не представилась. Зовут меня Алекса, и я слепая. Это не кличка, потому что мое настоящее имя – Алексия Венжега. Это не ярлык, потому что инвалидом я себя не чувствую. А с недавних пор я им не являюсь… это трудно объяснить. Наверное, я и начинаю свой рассказ затем, чтобы посмотреть на себя со стороны. Божена говорит, это иногда нужно. Но она, хоть моя сестра и знает меня лучше, чем кто-либо, все же забывает, что для меня нет иного мира, кроме Темноты. Любая девушка скажет вам, что конец света наступит, когда все зеркала в мире затянутся черным цветом. Для меня весь мир – такое зеркало. Зеркало из Темноты. Куда бы я ни посмотрела, я вижу лишь ее – Темноту. Вижу себя. Я замкнута сама на себя уже многие годы.
Поэтому я знаю, что такое Темнота. Это отсутствие. Вы можете представить себе отсутствие? Мой вам совет – не старайтесь. Я так и не научилась. И потому это страшно.
Я должна исповедаться, но не стану. Должна разобраться в себе, и тратить на это время тоже не хочу. И все же я рассказываю свою историю просто потому, что теперь не боюсь этого. Потому что это самое подходящее время. Раньше я не могла – Темнота обволакивала меня. Позже я тоже не сумею, так как вернуться к этому уже не будет сил. Моя текущая жизнь доживает последние часы. А потом…
Простите, я жуткий нытик. Дайте мне пару секунд – я соберусь с силами. Так, вроде все.
Начну с самого начала.
Бог мне поможет.
Я надеюсь.
Глава 1
Думаю, вы не очень огорчитесь, если я признаюсь, что не помню, когда все произошло. С одной стороны, миг, в который солнце навсегда гаснет для тебя, врезается в память намертво. С другой, этот момент не из тех, о которых хочется вспоминать. Кажется, мне тогда было четырнадцать. Даже самой немного смешно, что не могу сказать точно. Обычно, если нужно что-то вспомнить, начинаешь рыться в себе, искать какие-то точки отсчета. А тут я не могу вспомнить самый главный ориентир, разделивший мою жизнь на «до» и «после».
В общем, все началось давно – когда зеркала говорили правду. Вот свое отражение в тот день я, как ни странно, запомнила. Разумеется, в то утро оно меня не устроило, как и во все предыдущие дни. Я уже начинала пользоваться тушью, и она, конечно, размазалась, а исправлять положение мне было лень. Огромные солнечные очки меня выручили. Полезная вещь в женском арсенале, я вам скажу. К тому же глаза скрывают. Я не считаю свои глаза некрасивыми или, наоборот, очаровательными. Но, стоит надеть очки, как сразу чувствуешь желание парней увидеть, что же за ними – страсть, уверенность или безразличие. Прекрасно понимаю тех девчонок, которые годами ходят в джинсах, чтобы выйти в мини в нужный момент.
Сейчас мне немного жаль, что из-за моего увлечения очками так мало людей запомнили мой взгляд. Думаю, ничего особенного в нем не было. Порою хочется спросить: а что же было? Я уже не знаю. И не прошу чего-то такого, лишь мечтаю посмотреть на ту девчонку, которая исчезла в тот день. Я так мало знаю о себе.
День был ярким и солнечным. Да, это я заметила, хотя тогда не оценила. Зачем ценить дни, похожие друг на друга, как две капли воды? Обыкновенная улица в выходные. Я бродила по городу, наверное, думая об очередной безумно важной вещи, вроде возможности то ли подстричься, то ли наоборот. Тогда я была шатенкой, волосы у меня спадали чуть ниже плеч, и мне постоянно хотелось их нарастить. В четырнадцать лет терпения не хватает ни на что, особенно на ожидание птицы счастья. Рядом проплывали люди и дома, машины проносились мимо, и, кажется, на меня иногда оборачивались парни. Я осваивала важную науку – постоянно чувствовать оценивающие взгляды, не обращая при этом на них внимания.
Куда я шла тогда? В банк, к Божене? Нет, к ней я заглянула после звонка. Должна же я была иметь других тараканов в голове, выгнавших меня в тот день на улицу. Не помню. Зато помню сам звонок.
Как будто это случилось минуту назад. Я стою у газетного киоска. Ощущаю запах типографской краски, шелест бумаги на ветру. Необъяснимую тревогу. Не люблю газеты – вечный символ потерянного времени и плохих известий. Откуда-то доносится запах апельсинов, на дороге скрипит упавший рекламный щит, и меня все это жутко нервирует. В голове стандартный сумбур. Хочется уйти домой, но дома нет будущего, а в будущем нет дома.
Мелодия Энии отвлекла меня от тягостных мыслей. Я вытащила трубу.
– Мяу, – сказала я тягучим, томным голосом.
– Мяу, – отозвалась Боженка. – Ты где сейчас?
– Гуляю, – ответила я, потирая лоб.
– Ты на ногах твердо стоишь?
Я посмотрела на свои ноги. Не лань, но и не бегемотиха.
– Вроде да, – ответила я. – А что?
– Мне зарплату повышают.
Я завизжала, перепугав газетчика.
– Сильно? – спросила я, чуть отвернувшись.
– Долларов на шестьдесят.
– Это целых два грина в сутки?
– Цыпа, ты считать научилась? В каком классе уже?
Я захохотала.
– Ты выставляешься, – сообщила я. – Вечером.
– Ага. Вот, уже за свечами бегу.
– Звать кого-нибудь будем?
– Зачем? – удивился голос Боженки. – Мы же благовоспитанные дамы.
– Да-да? Ты хочешь об этом поговорить?
Трубка издала несколько шипящих звуков.
– Андрюха тебе привет передает, – сказала трубка.
– И ему тоже.
– Мяу!
– Мяу!
Я спрятала трубу в сумочку и подставила лицо солнцу.
Наверное, надо сказать, почему маленькая прибавка к зарплате моей сестры стала для нас таким ярким событием. Дело в том, что мы к тому времени жили вдвоем. Сами. Я не стану распространяться о том, как так вышло, что мы остались без родителей – это не имеет никакого отношения к делу. Жизнь иногда бьет вместо того, чтобы гладить, а одни самолеты падают, чтобы другие приземлялись. Наверное, в этом есть какой-то жестокий баланс. Не надо мне говорить об опекунстве и попечительстве – я эти понятия выучила наизусть, как и много других нехороших слов. Думаю, будет достаточно их не использовать.
В то время Божене стукнуло девятнадцать или двадцать, где-то так. Когда она устроилась кассиром в банк, не имея образования за плечами, это была сказка. Ей предстояло дотерпеть года два до диплома, и невероятно, что она умудрилась его заполучить, когда у нее на шее висело то, что оставалось от меня. Боженка – мой герой.
