1. 1
— Смотри, какой красавчик!
Мне не хочется даже поворачиваться в ту сторону, куда указывает моя одногруппница и приятельница Надя. Я попалась на удочку её бесконечных уговоров, которыми она терроризировала меня всю неделю.
И где я теперь?
В каком-то подвале, на концерте у какой-то малоизвестной группы, от музыки которой у меня сворачиваются уши. И смотреть на красивых парней — моё последнее желание на сегодня. Я хочу спать. Потому что сейчас три часа ночи, а завтра нам к первой паре. А я последнее время полюбила учиться. Потому что это единственное развлечение, которое мне позволено.
— Смотри же. Он пялится прямо на тебя! — шипит Надя, тряхнув кудрявой головой.
Отмахнувшись от её волос, захватываю губами трубочку, опущенную в стакан с минералкой, которую бармен открыл при мне.
Незнакомые, пусть даже и симпатичные, парни меня совершенно не волнуют, поэтому ни на кого я смотреть не планирую. С недавних пор с парнями я завязала. Со всеми. По крайней мере, именно так я пытаюсь убедить своё глупое и наивное сердце.
— Василенко, ты пришла сюда парней клеить? Или слушать свой хеви-метал?
— Это инди-рок, — обиженно выдаёт подруга, надувая щёки.
Это всё, что вам следует уяснить о моих познаниях в музыке. Зато я могу рассказать историю искусств от античности до настоящего времени. Почему же я сегодня здесь?
Потому что последнее время все мои передвижения вне университета тщательно отслеживаются отцом. А сегодня выпал отличный шанс — впервые за много месяцев — выйти куда-то из дома после девяти вечера. И я им воспользовалась. Уже жалею.
— Девушки, что вам заказать?
Мою щёку обдаёт горячим дыханием, и я дëргаюсь, разливая воду на свои чёрные джинсы. Стакан падает и разбивается, орошая пол мелким стеклянным крошевом.
— Чёрт! — Выругавшись, встаю с барного стула и смотрю на свои мокрые ноги и поблескивающие в светодиодных огнях осколки.
Мокрое пятно почти незаметно на тёмной ткани в полутьме клуба, но во мне знакомо поднимается волна гнева. Вся эта ситуация кажется до жути узнаваемой. Словно я в ней уже бывала. Но я не знакомлюсь в барах и не пью коктейли, купленные мне посторонними. Больше не пью.
— Нужно оплатить битую тару, — невозмутимо произносит бармен, бросая на нас быстрый взгляд.
— Без проблем.
Оплачу, заберу Василенко отсюда, даже если будет сопротивляться, и поедем по домам. Достаю карту из заднего кармана джинсов и кладу на барную стойку, когда поверх моей ладони ложится чужая рука.
Опять дëргаюсь. Не люблю, когда незнакомые люди меня касаются.
— Простите, я не хотел вас напугать, — спешно извиняется парень, продолжая стоять рядом со мной. — Тогда тем более позвольте вас угостить и оплатить ущерб. Хочу загладить свою вину.
Тошнит от этой показной вежливости.
— Убери руки.
Его ладонь исчезает с моей так же внезапно, как и появилась, но отставать он не планирует.
Вскидываю глаза на этого джентльмена и прищуриваюсь. Он длинный и очень худой. Тёмные волосы тщательно уложены, модная трëхдневная щетина выбрита фигурно, и лицо, в общем-то, симпатичное. Только совершенно не в моём вкусе. На парне модные брендовые шмотки и дорогие часы на запястье, правда, словно не с его плеча. Футболка на пару размеров больше, и это не модный оверсайз. Да и сам он немного дëрганый какой-то. Не похож на прожжëнного пикапера на охоте. Постоянно оглядывается на своих дружков, которые притихли и смотрят на нас как на зверюшек в цирке. Ждут представления.
Надя кокетливо поправляет волосы, явно собираясь продолжить это плохо спланированное знакомство, и расплывается в подбадривающей улыбке, от которой мне хочется закатить глаза.
— Шел бы ты... обратно к своим приятелям, — киваю на столик за его спиной. — Мы в благотворительности не нуждаемся.
— Белова! — не переставая улыбаться, шипит Надя и толкает меня локтем в бок. — Это она так шутит! Не обращай внимания.
— Неа, я не шучу, — пожимаю плечами. — Послушали музыку? Теперь домой поехали.
— Но…
— Мы можем довезти вас, — приходит на помощь нашему джентльмену ещё один. — Альберто как раз на колесах и не пил.
Вот этот уже другой сорт. Уверенный в своей неотразимости и в том, что ему мы точно не сможем отказать. Одежда на дохлике явно с его плеча.
— Могу дыхнуть.
— Простите, мальчики, но мы никого не ищем. Ни водителей, ни других сопровождающих. Попытайтесь вон с теми дамами, у них на лбу написано, что они пришли сюда не восхищаться вокальными данными солиста. Идём, Надь.
Тяну одногруппницу за руку, но она всё же умудряется засунуть свой номер, быстро накорябанный на салфетке, этому самому Альберто.
— Белова, ты в универе просто божий одуванчик! Что за мегера сейчас чуть не покусала бедного Альберто? Кто в тебя вселился? Это ты так расстроилась из-за того, что он перенервничал и случайно толкнул тебя? Да парень полчаса собирался с духом, чтобы к нам подойти! — ворчит Надя уже на улице, пока мы пытаемся вызвать такси. — Я прям не узнаю тебя.
— Ты меня и не знаешь, — отвечаю тихо.
К нам одновременно подъезжают две машины такси. Одна жёлтая, другая белая. Я запоминаю номер той, в которую села Надя, и скидываю вместе со своим маме. Она прочитывает сообщение через пару секунд, несмотря на то что время уже позднее.
“Хорошо погуляла, доча?”
“Все нормально, мам. Спи.”
Печатаю ответ и закрываю мессенджер.
“Позвоню завтра” — высвечивается на экране.
Оставляю непрочитанным.
Спустя двадцать минут я поднимаюсь в лифте на девятый этаж элитной многоэтажки. В квартиру, которая на данный момент считается моим домом. До восемнадцати лет я жила с мамой совсем в другом городе. И спустя семь месяцев после переезда я так и не привыкла к своей новой комнате. Она не моя. И дом этот моим никогда не будет, потому что хоть отец и поселил меня сюда, эта квартира принадлежит совсем другому человеку.
Поворачиваю ключ в замке и вздыхаю с облегчением, только когда закрываю дверь с обратной стороны. Погуляла, называется. Нервы как канаты натянуты, и сердце грохочет с утроенной силой. Теперь в душ и спать, до утра осталось не так много времени.
— Где ты была? — раздаётся голос в темноте, и тут же в прихожей загорается яркий свет, ослепляя меня.
Сердце в груди дёргается и на секунду останавливается. И совсем не потому, что от этого голоса по моей коже каждый раз бежит стадо мурашек. А потому, что его обладатель, не моргнув глазом, сдаст меня моему отцу и своей матери. Лишь бы я убралась из его квартиры, и ему не пришлось больше присматривать за мной.
— Гуляла. Извини, что забыла предупредить тебя, мамочка, — огрызаюсь, скидывая громоздкие белые кроссовки на пол.
Расстегиваю объëмный пуховик и запихиваю его в шкаф, внизу замечаю большую спортивную сумку и хмурюсь. Я рассчитывала, что сводный братец прикатит со своих сборов и игры только через пару дней. И мои ночные похождения останутся тайной. Для него и для моего отца.
