1. Глава 1
Сводные. Мой дерзкий май
Аннотация 2
Сын дяди Гриши мне сразу не понравился.
Темные глаза порезали неприязнью и брезгливостью, словно он увидел не девчонку, а слизня или уродливую мохнатую сороконожку.
«Запомни, малявка. Мы никогда не подружимся. Ты мне никто! Это не твой дом! А я никогда не стану тебе братом! Запомни!» — сказал он в нашу первую встречу.
И я запомнила. Я всегда это знала. И остерегалась его как опасного вируса.
***
Каролина
Сын моего отчима дяди Гриши мне сразу не понравился.
У мальчишки были иссиня-черные волосы и темные как ночь глаза. Глаза меня по-настоящему пугали. В них таилась удушливая опасность и жестокая дерзость. Сегодня днём, впервые заглянув в них, я поняла — я ему тоже не понравилась.
Черные глаза порезали неприязнью и брезгливостью, словно он увидел не девчонку, а слизня или уродливую мохнатую сороконожку. Это сравнение для меня более чем неприятное, ведь я панически боюсь сороконожек.
Давиду уже исполнилось двенадцать, мы были почти ровесники, но у меня складывалось такое ощущение, что он был старше года на четыре. Он оказался выше на целые две головы.
Прямо сейчас мы сидели за большим обеденным столом и ужинали после долгой утомительной поездки. Обстановка вокруг пропиталась безысходной нервозностью и напряжением.
Попытки мамы разрядить ее рассказами из прошлого или планами на будущее оставались тщетными. Не знаю как остальные, но я чувствовала себя не в своей тарелке.
Совсем не таким я представляла свой первый день в новом городе и в новой семье.
Давид сидел напротив меня и с искренним недовольством ковырял вилкой в своей тарелке, показывая всем, как сильно я испортила ему жизнь только лишь тем, что сегодня вместе со своей мамой переехала к ним жить.
Впрочем, если вспомнить мое вероломное появление, наверное, это так и есть.
— Давид, поешь. Праздник всё-таки, неприлично сидеть отчужденно от всех, — строго сказал его папа — Григорий Арсеньевич или как я его называла — дядя Гриша.
— Праздник? — мотнул головой, перебросив упрямую челку с глаз на бок лба.
Он швырнул вилку на стол, и та с резким звоном ударилась о краешек тарелки. Затем облокотился на спинку стула и принялся потрошить меня взглядом.
Я боялась сделать лишнее движение, но и терпеть тяжёлый взор мальчика не смогла. Опустив голову вниз стала рассматривать свои порезы на левой ладошке. Их было три. Один большой глубокий, он пересекал сгиб и переходил на указательный палец, и два маленьких рядышком пониже.
Я осторожно тронула свежий порез и поморщилась от боли.
— У кого праздник? Меня пацаны ждут во дворе.
— У нас. Теперь мы все знакомы и стали одной большой ДРУЖНОЙ семьей. С друзьями потом погуляешь.
— В гробу я видал такие знакомства. То же мне праздник. Пап, давай по-быстрому говори, чё там хотел? — злость сочилась из каждого произнесенного им слова.
Я ещё больше сгорбилась над тарелкой и практически сползла под стол, желая всей душой поскорее закончить этот показной мучительный ужин.
Я посмотрела на сидящую рядом маму в поисках поддержки. Она сдержанно суховато улыбнулась мне. Отчего мне стало ещё дурнее. Голова поплыла в каком-то сером душном тумане. Аппетит совсем испарился.
Мне захотелось обратно домой, хоть и там я не была сильно счастлива.
— Кхем, кхем, — прокашлялся дядя Гриша.
Я поняла, что новой ссоры избежать не получится.
— Сын, выйдем. Дамы, простите нас, всем приятного аппетита. Мы скоро вернемся.
Дядя Гриша встал из-за стола с ледяным спокойствием, отставив стул назад.
Давид скривился и поднялся следом за своим папой. Швырнул в меня ранящий душу взгляд. По спине пробежали липкие мурашки похожие на тараканов. Я сглотнула комок в горле, не разрешая себе реветь при нем.
Когда они скрылись за красивыми деревянными дверями, я смогла выдохнуть застрявший от испуга в лёгких воздух.
— Мам, кажется, я не нравлюсь Давиду… Мы не подружимся, — с невыносимой грустью призналась маме, заглядывая в ее большущие бледно-голубые глаза.
— Ничего, уживетесь. Конечно, уживетесь. А мальчишки? Они везде мальчишки. У вас в классе тоже забияки есть. Ну вот представь, что Давид - это Аргам. Такой же хулиган. Давид просто расстроен из-за кубка… Для него спорт очень важен, Гриша мне рассказывал. Зачем ты только его взяла. Мы же ни раз обсуждали, что чужие вещи брать нельзя. Не думала, что в первый же день из-за тебя возникнут проблемы.
— Но ведь я… я не специально, мам… — все-таки начала реветь, мечтая, чтобы она меня обняла.
Но мама не сделала этого. Она всегда была немного холодна.
— Ну, тшшш. Не плачь. Ничего страшного не произошло. Гриша же сказал, что это мелочь. Новые кубки принесет. Не переживай.
Нет. Мама не права. Страшное уже произошло. И оно непоправимо. Я чувствовала это всем своим сердцем.
— Каролина, перестань. Уже большая девочка, а ведешь себя как дедсадовский ребёнок.
— Угу, — шмыгнула я носом.
Растерла по щекам слезы и старалась улыбнуться. Мама не любила, когда я ревела.
Какая же я неуклюжая. Все я виновата. Если бы не мое любопытство все могло бы быть по-другому.
2. Глава 2
За несколько часов до этого
Дорога была утомительной. Мама сказала, что ехать всего три часа. Однако для меня три часа показались почему-то очень долгими.
Я переживала и думала, как теперь сложится моя жизнь на новом месте. Я скучала по своей лучшей подруге Стасе и с предвкушением и страхом думала о новой школе, в которой теперь буду учиться.
Хорошо, что сейчас май и учиться осталось всего один месяц.
— Вот мы и приехали, Каролина, теперь это наш дом. Здесь мы будем жить, — с тихими нотками радости сообщила мама, когда большой автомобиль больше похожий на автобус, наконец, остановился.
Я посмотрела в окно и увидела высокий забор из красного кирпича, дерево с сиренью и подстриженные махровые кусты, уютно окружающие входную калитку.
— Все правильно. Дамы, выходим, — дядя Гриша зачем-то просигналил два раза.
Я отстегнула ремень безопасности и осторожно медленно выбралась на улицу.
Мама с дядей Гришей вышли из машины следом за мной.
— Каролин, мы пока достанем необходимые вещи. А ты проходи сразу в дом. Я наказал Давиду тебя встретить и показать тут все. Не стесняйся и не скромничай. С Давидом будь посмелее, — подсказал отчим.
Он улыбнулся и подмигнул мне.
— Хо-хорошо, — запнувшись, ответила робко.
Давида я видела только по фотографии и то всего один раз, когда дядя Гриша гостил у нас перед окончательным переездом.
В тот вечер он особо тщательно рассказывал о своем сыне. Говорил, что он посещает спортивную секцию плавания и играет в футбол. Рассказывал, что сын мечтает стать известным футболистом и хорошо учится. Ещё Григорий Арсеньевич называл его сорванцом и наглым малым. Последние характеристики меня не очень обрадовали. Плохишей я не любила.
