ДИАНА
Сердце бешено стучит в висках.
Все происходящее как в замедленной съемке: вот отец потрошит ящики в своем домашнем кабинете, пока его адвокат уничтожает бумаги с помощью шредера, вот на пол падает антикварная дорогая ваза, купленная в прошлом году на какой-то пафосной благотворительной выставке. Ее осколки осыпают пол, но кажется, этого никто не замечает, кроме меня.
– Диана, милая, не стой столбом, – папа пытается сказать это спокойно, но вижу, как сильно он сжимает челюсть, – и почему ты до сих пор в пижаме? Ты вообще слышала, что я тебе сказал?
– Я… – фокусирую взгляд на стальных глазах. – Я ничего не понимаю.
– Милая, – кидает бумаги на стол и идет ко мне, наступая прямо на сверкающие осколки. От порезов его спасает толстая подошва итальянских туфель, – что не понятно в словосочетании: «Мы в полной заднице»? – кладет руки на мои плечи и сжимает, – у тебя пять минут, чтобы собрать необходимые вещи.
– И что потом? – с надеждой смотрю, вспоминая его недавние указания.
– Водитель отвезет тебя куда надо. Ты же помнишь, что у меня есть жена? Какое-то время ты поживешь там и будешь слушать все, что тебе скажут, ясно?
– Нет, не ясно! – дергаюсь и освобождаюсь из его хватки. – Я не хочу жить в глуши с чужими мне людьми! Я поеду к Максу.
Разворачиваюсь и бегу в свою комнату. Я уже давно не маленькая девочка, которая не может принимать решения. И плевать мне, что у него проблемы. Отец не имеет права заставлять меня ехать туда.
Потому что там он.
Отбрасываю детские болезненные воспоминания и резко открываю шкаф. Дверцы ударяются, петли жалобно скулят.
Достаю чемодан, скидываю в него одежду, косметику, и все остальное барахло, которое используют девицы моего статуса. Сглатываю подступившую желчь. Как же меня тошнит от всего этого.
– Диана! – оглушительный отцовский крик заставляет дернуться.
Накидываю прям на пижамный топ худи и с чемоданом на перевес выбегаю из комнаты.
О-о-о… ты точно не заставишь меня ехать туда!
– Стоять! – загораживает мне выход из квартиры. – Никакого Макса, водитель уже ждет тебя внизу.
– Да иди ты!.. – выплевываю.
– Молчать! – срывается на крик, и я цепенею. Еще никогда отец не повышал на меня голос. – Ты моя дочь. И ты будешь делать так, как я сказал.
На глаза наворачиваются слезы, но я быстро моргаю, заставляя их впитаться обратно. Не удается. Одинокая слеза скатывается по щеке приковывая к себе взгляд отцовских глаз
– Милая, прости… – тут же смягчается. – Прошу, сделай так, как говорю. Обещаю, это ненадолго. Как только я разгребу проблемы, сразу заберу тебя, идет?
– Но почему нельзя к Максу? Какая разница? – не унимаюсь.
– Там ты будешь под присмотром Иры, сможешь окончишь школу. Там ты будешь в безопасности.
– Школу?.. До этого еще месяц.
– Олег!.. – выбегает адвокат, держа в руках телефон. – Они скоро будут тут, пять минут максимум!
– Твою мать, – сжимает челюсть отец и притягивает к себе, крепко обнимает и быстро говорит: – милая, пора. Я свяжусь с тобой, как только подвернется возможность, а теперь, – отстраняется и быстро осматривает мое лицо, – беги. Водитель внизу.
Крепче сжимаю ручку чемодана. В ушах стучит, щеки горят адским огнем. Не успеваю подумать, как отец выставляет меня за дверь и подталкивает к лифту. Сам нажимает на кнопку, а после скрывается за дверью квартиры.
Вот же бред.
Достаю айфон из переднего кармана чемодана и набираю Макса. Ничего не случиться, если я останусь у него. Да и кто вообще сказал, что я не могу закончить одиннадцатый класс тут?
– Здарова, Ди, – берет почти сразу.
– Ты где? – захожу в лифт.
– А мы тут зависаем с родаками в Сочи, и кстати ты могла бы тоже греть свой зад под майским солнцем, если бы брала трубку, – злорадно смеется.
Резко останавливаюсь и закрываю глаза. Вот и на какой… мне нужен лучший друг?
– Ди? Все нормально?
– Ага, волшебно! – срываюсь и кладу трубку, чтобы не наговорить лишнего.
Выхожу из подъезда и ставлю телефон на беззвучный режим, видя, как Макс продолжает названивать.
Сейчас ты ничем мне не поможешь.
– Диана Бо… – подходит ко мне водитель, но не успевает договорить.
– Не продолжай, – перебиваю. – Вот чемодан и поехали уже.
Игорь – наш водитель, убирает громоздкий чемодан в багажник иномарки и открывает передо мной заднюю дверь. Оглядываюсь и поднимаю голову на зеркальную высотку. Сегодня Москва-Сити особенна красива. И клянусь, если у Орловых тот самый дом с прогнившими досками, то я уеду в Сочи к Максу. И плевать мне будет, что потом скажет отец. Это его проблема.
***
Проехав около ста километров от столицы, поворачиваем на грязную проселочную дорогу. Каждая кочка отдает болью в пятой точке.
Наконец заезжаем в село. Губы кривятся сами собой, когда вижу такие же унылые дома, как и восемь лет назад. И даже зелень, которой тут перебор, не спасает картинку.
– Э-э, ты, кажется, проехал, – поддаюсь телом вперед. – Да, я точно помню… Вон тот зеленый дом.
Стоп, это даже хуже, чем было раньше!
Полуразваленный деревянный дом вызвал спазм внутри желудка. Прогнивший забор уже почти лежит на земле, а эта крыша…
– Едем назад, в аэропорт, – тут же говорю. – Я жить тут не буду, отцу так и передай.
Водитель проезжает дом, в котором я провела всего одно лето, но воспоминания оттуда до сих пор плотно сидят внутри.
– Ау, ты слышишь, что я говорю? – начинаю закипать.
– Диана Олеговна, у меня особое распоряжение довести вас к Орловым, – сухо произносит и продолжает гнать по улочкам деревни.
Интересно…
Откидываюсь на сиденье и закрываю глаза.
Тебе уже не десять. Больше тебя никто не обидит.
Наконец останавливаемся в другой части села. Выглядываю в окно и не понимаю, куда мы приехали: двухэтажный темно-синий дом с высоким каменным забором, а сзади непроглядный лес. Вокруг почти нет других домов, а те, что видно, выглядят не лучше того зеленого.
Водитель открывает дверь, и я неуклюже выползаю наружу. Оглядываюсь и останавливаюсь взглядом на бежевой церкви, которая еще восемь лет назад выглядела совсем иначе. Помню, как мы любили там бегать и прятаться в обломках, чтобы…
– Диана! – звонкий женский голос вытягивает из воспоминаний.
– Ира-а, – нервно протягиваю и гипнотизирую открытую калитку. – Новый дом? – возвращаю взгляд на мачеху.
– Да как лет шесть уже, ты не знала? – искренне удивляется.
Так вот почему отец последние года выходные проводит не дома.
– Не спрашивала, – честно отвечаю. Мне абсолютно все равно на другую часть папиной жизни.
– Ну конечно! Уверена, учеба заграницей занимает все время, – без доли обиды отмахнулась. – Ой, ну что я за хозяйка? – смеется и шлепает себя по лбу, – идемте в дом, там и поговорим.
И когда это я успела поступить заграницу? Ну папа…
