1. Глава 1.
— Дорогая, ты выбрала неподходящее платье, — мама хмурит брови, придирчиво меня рассматривая. — Я же говорила тебе надеть то шелковое.
Я еще раз бросаю на себя взгляд в зеркало. На мне обычное сиреневое платье по колено. В меру праздничное.
— Я не понимаю, почему должна выряжаться на день рождения нашего соседа, с которым мы здороваемся через раз.
Поворачиваю голову к маме. Сама же она оделась в свое самое лучшее и самое дорогое дизайнерское платье: ярко-красное в пол с наполовину открытой спиной, купленное когда-то в бутике в Париже. Ему Бог знает, сколько лет, но надевает его мать в исключительных случаях.
День рождения нашего соседа Сергея Юрьевича Громова — тот самый исключительный случай!?
— Маша, — строго начинает мать. — Быстро переоденься в то платье! Это никуда не годится.
Родительница пересекает мою комнату и открывает шкаф. Достает из него шелковый наряд цвета пыльной розы. Я тяжело сглатываю. Это платье купил мне папа, два года назад в преддверии своего дня рождения. Я как один раз тогда его надела, так больше из шкафа и не доставала.
Отец погиб через месяц, и почему-то именно это платье ранило меня сильнее всего, когда я на него смотрела. Просто вспоминала, как папа повез меня в ЦУМ и пообещал купить мне любое платье, которое я выберу, каким бы дорогим оно ни было.
— Давай, снимай с себя это убожество.
Я делаю глубокий вдох и повинуюсь. Не хочу сейчас ругаться с мамой. Да и платье… Это ведь просто платье. Есть гораздо больше вещей, которые напоминают о папе.
Родительница застегивает на моей спине молнию и расплывается в довольной улыбке.
— Вот теперь ты выглядишь, как надо! И прическа красивая, и макияж.
Еще бы! Мать сегодня наняла специального стилиста, который нас собирал.
— Я по-прежнему не понимаю, что нам с юбилея этого соседа.
— Машенька, сегодня очень важный день! — мама как-то загадочно улыбается.
— И чем же он важный?
— Скоро узнаешь! Пойдем, уже пора.
Мы спускаемся на первый этаж и выходим из дома. За воротами я слышу гул автомобиля, что меня удивляет. Мама заказала такси? До особняка Громова идти всего минут десять.
— Сергей Юрьевич прислал за нами машину, — поясняет родительница, будто читая мои мысли.
И снова на ее лице загадочное выражение. Я открываю калитку и действительно вижу «Мерседес» представительского класса.
— С каких это пор Громов присылает за нами машины?
— Садись, — указывает глазами на заднюю дверь.
Я послушно залезаю в салон. Мама обходит автомобиль сзади и садится рядом. Весь ее вид говорит, что она что-то задумала. Я пристально рассматриваю родительницу, пытаясь отгадать, что за спектакль она устроила. Надела новое бриллиантовое колье, неизвестно откуда взявшееся. Раньше его не было. А вчера целый день провела в спа-салоне.
Что-то тут неладно...
Загадочная улыбка не покидает ее физиономию, пока мы не доезжаем до особняка Громова. В нашем элитном подмосковном поселке его дом — самый роскошный. За большими воротами уже шумит музыка и слышен смех. Мама уверенно заходит во двор, я плетусь следом за ней.
Попав в уложенный красивой плиткой двор, чувствую, как учащается мое сердцебиение.
Спокойно, Маша. Прошло четыре года. Ты уже не тринадцатилетняя сопля.
— А вот и вы! — навстречу нам, улыбаясь до ушей, вышагивает Сергей Юрьевич Громов. Не знаю, сколько лет ему сегодня исполнилось. Выглядит хоть и моложаво, но, например, волосы уже тронуты сединой. Думаю, ему лет 45-50.
Мужчина приобнимает маму за талию и целует в щеку, задерживаясь на ней губами чуть дольше положенного.
— С днем рождения, Сережа, — как-то уж слишком ласково мурлычет мать, что сильно режет мне слух. — Подарок я тебе попозже вручу.
Сергей Юрьевич расплывается в еще более широкой улыбке, хотя шире уже некуда, берет мамину ладонь и подносит ее к губам. Затем поворачивается ко мне.
— Машенька, как я рад, что ты тоже пришла! — зачем-то обнимает и меня.
— С днем рождения, Сергей Юрьевич, — лепечу, смущенная таким радушном приемом. Тут помимо нас еще человек двести. Он всех обнимает и целует? — Желаю вам счастья и успехов!
— Спасибо, Машенька! — оглядывает меня с головы до ног. — Такая ты красавица стала! Помню, как ты с моим Данькой на велосипедах гоняла по улицам.
При упоминании о сыне Громова по позвоночнику проходит неприятный холодок, а где-то в груди начинает шевелиться плохое предчувствие.
Да, у меня определенно плохое предчувствие...
Ни Сергей Юрьевич, ни мама не замечают моей заминки.
— Анжелочка, — обращается Громов к матери. — Пойдем, я представлю тебя кое-кому. — И оставляя меня стоять одну, они удаляются, о чем-то тихо переговариваясь.
Я провожаю их взглядом, уже вообще ничего не понимая. Какой-то сюр. Наш самый богатый сосед празднует юбилей, созывает на него всю округу, но присылает своего личного водителя именно за нами, да еще и встречает с объятиями и поцелуями. И это при том, что раньше он с нами почти не здоровался.
Плохое предчувствие усиливается.
Обвожу глазами двор и сад. Все тот же фонтан, все те же яблоневые деревья, все та же беседка… Я не переступала порог этого барского имения четыре года. И никогда бы снова сюда не вернулась, если бы мать не потащила меня на юбилей Громова.
Ноги почему-то не несут меня в шатер, где вовсю идет празднование дня рождения. Я набираюсь наглости и захожу в дом. По ушам тут же бьет тишина: с улицы в помещение не проникает ни звука.
Здесь ничего не изменилось за четыре года. Большой кожаный диван, на котором я однажды уснула, когда Данил отлучился за новой порцией попкорна и чипсов к нашему просмотру комедии. Круглый стол, за которым мы с Данилом иногда вместе делали уроки. А из тумбы под плазмой выглядывает игровая приставка, в которую мы рубились.
Гостям, наверное, нельзя заходить в дом, но я не могу заставить себя выйти на улицу. Пересекаю большую гостиную, сворачиваю в знакомый коридор и дохожу до двери в конце.
С грохочущим сердцем опускаю ручку и оказываюсь в белоснежном зале. Он такой же: зеркальный мраморный пол, пятиметровые потолки, а посередине большой черный рояль. И все. Больше здесь ничего нет.
Стук моих шпилек отдается эхом в этом огромном пустом помещении. Я дохожу до рояля и останавливаюсь у него. Заботливо провожу рукой по деревянной черной поверхности.
Пальцы меня не слушаются, и я нажимаю несколько клавиш, разнося мелодию по всему помещению.
— Вы кто!? — раздается грозный голос у меня за спиной.
Я резко замираю, как вор, пойманный во время кражи. Стук сердца учащается, ноги деревенеют.
— Я еще раз спрашиваю, кто вы и зачем вошли в дом!?
Что-то в этом злом голосе кажется мне смутно знакомым. Я оборачиваюсь и вижу напротив себя парня в классическом костюме. Приглядываюсь к нему и столбенею…
