Вздохнув так, чтобы я не увидел, девушка шагнула ко мне и протянула руку. Я посмотрел сначала на руку, потом на неё. Симпатичное молодое личико без макияжа. Внимательные карие глаза смотрели на меня сквозь толстые линзы в роговой оправе. Длинные волнистые волосы были небрежно собраны и закреплены карандашом на затылке.
Я же продолжал прижимать бумаги к груди, словно это было сокровищем. А вот и было! Затеряется на том, заваленном бумагами, столе. А ведь это не просто слова, это моё время, мои мысли, мои переживания, в конце концов. Я нерешительно переступил с ноги на ногу.
Девушка, стоя с протянутой рукой, кивнула, приподняв одну бровь.
Я и медленно протянул свое произведение.
–Спасибо. А когда….
Она кивнула на стол, доверху заваленный бумагами.
– Сами же видите. Если что, то с вами свяжутся. Номер оставили?– и, не дожидаясь от меня ответа, продолжила, – На него и позвонят. И позвольте дать вам совет, присылайте свои работы на электронную почту.
Её голос чуть понизился:
– Просто иногда сотрудники могут работать из дома. И как сами понимаете, везёт в первую очередь тем, кто позаботился скинуть работы в электронном виде.
Я кивнул, снова сказал:– «Спасибо», – и задом шагнул к двери.
Напоследок посмотрел на тот самый заветный стол, куда сотрудница небрежно положила рукопись, развернулся и, открыв дверь, вышел в длинный коридор.
Медленно идя по коридору трёхэтажного здания старой постройки, смотрел на проходивших мимо людей. С некоторой жадностью и интересом всматривался в лица, слушал разговоры. Вдыхал этот особенный запах, который был мне знаком.
Ранее мне доводилось быть в подобных местах, ведь мама работала в редакции одной из местных газет. Перелистывая страницы газет, можно было узнать что делается в соседних колхозах, как идут посевные и сколько урожая собрано. Но, увы, мама работала там не корреспондентом, не редактором, а уборщицей.
И когда меня некуда было девать, мама брала меня с собой на работу. Я тихо сидел в углу, пока она работала, а сам тем временем смотрел по сторонам. Прошло много лет, но остались приятные воспоминания о том времени. Несмотря на напряженную работу, у сотрудников всегда находилось время перекинуться парой слов, крепким рукопожатием или улыбкой. Помню, как один высокий мужчина угостил меня шоколадной конфетой и потрепал по макушке головы.
После этого мама сказала, что это был заместитель главного редактора. И добавила: «Вот и ты, когда вырастешь, будешь работать здесь».
Я кивнул, соглашаясь, хотя ничего не понял. В детстве ведь как? Главное, это вовремя согласится с взрослыми. Тогда ты хороший и послушный мальчик. А понял ты о чем идет речь, или не понял, как правило, никого не интересовало.
И сейчас иногда думаю, подтолкнуло ли меня желание матери к тому, что я пишу. Нет, в редакции я не работаю. Просто мама тогда не уточнила в качестве кого бы она хотела меня там видеть. Ведь и сама, числясь в штате редакции местной газеты, была лишь уборщицей. Как оскорбительно это сейчас прозвучало- «лишь уборщицей»– особенно в отношении моей мамы.
Но возвращаясь к размышлению о жизни, полагаю, что она ведёт нас немыслимыми путями, о которых мы и не думаем и не гадаем.
Жизнь повернула так, что мне пришлось рано «позрослеть». После училища пошёл работать, чтобы обеспечивать маму и младшую сестрёнку. А потом…потом мамы не стало.
Если я и мечтал о чём то, то забыл теперь о своих мечтах. Да и были ли они, эти мечты. Помню лишь усталость и страх, что не справлюсь. И даже когда сестрёнка вышла замуж и переехала к мужу на постоянное местожительство, я продолжал просыпаться и думать, уставившись в тёмный потолок.
Выйдя из трехэтажного здания издательства, прищурился от яркого солнца. Весна в этом году ранняя и тёплая. Не смотря на то, что согласно календарю весне быть еще месяц, казалось, что в разгаре лето.
Деревья хвастались своей пышной зеленой листвой. Утренний майский ветерок приятно холодил кожу. Но это пока, сейчас время приблизится к полудню, и на улице станет жарко.
Я решил домой идти пешком, а не трястись в душном автобусе. Успеется еще за лето.
И наблюдал, как рабочие делали первое подключение фонтана в парке.
Сел на скамейку, чтобы насладиться тишиной пока еще тихого парка. Откинулся на спинку, подставив лицо весенним солнечным лучам, и закрыл глаза, мыслями «уплывая» в воспоминания.
Начал оттаивать, когда встретил Катю, свою будущую жену. Волнующие вечера, жаркие объятия, поцелуи можно пропустить из воспоминаний. Хотя с удовольствием повторил бы их. Потом предложение руки и сердца, скромная свадьба.
А потом будни семейной жизни. Утром на завод, вечером ужин вдвоём, а чуть позже родилась дочка, Лера.
Примерно тогда- то в голове и начали складываться слова, строки, из которых потом получались истории.
Поначалу отмахивался от них. Они, истории эти, казались незначительными, чудными. А потом поймал себя на том, что мне нравится придумывать эти истории. Придумывать имена главных героев, придумывать хитросплетения их жизней.
Шел по улице, а в голове крутились фразы. Ужинал, а в голове переплетались сюжеты. В прохожих подбирал характерные описания для героев, придумывая им внешности. Это увлекало и подчиняло. Да вот только рассказать об этом никому не смог. Даже жене.
Нужно было работать, а не об этих глупостях думать. И я снова и снова шёл на завод. А мои персонажи и истории бледнели в моей памяти, стирались. По прошествии времени, я уже не мог вспомнить, о чём была недавняя история. Поэтому появлялась некоторая опустошенность, чувство неудовлетворённости, словно я теряю часть себя.
Пока одним вечером не остался один. Жена с дочкой ушли в гости. И когда новая придуманная история захватила моё воображение, взял у дочери ручку и бумагу и начал судорожно, стараясь не забыть ни одной детали, переносить историю на бумагу. Остановился лишь тогда, когда услышал звук поворачиваемого ключа в двери. И спрятал листы.
Дописывал уже украдкой, чтобы никто не увидел. Для меня главным было сохранить своих героев, даже если они никогда не увидят белый свет.
Мои истории начали копиться в моей тумбочке, освобождая место в моей голове для других героев.
То есть я писал «в тумбочку».
Мне было стыдно признаться кому то о своём увлечении, даже жене. Мне казалось, что не имею права писать. Ведь не имел должного образования. Ну, кто я? Простой работяга. А мечу не больше, не меньше аж на писателя.
А потом жена Катюшка усадила меня напротив себя и осторожно так, тактично сообщила, что знает о моём увлечении. Поначалу я сжался внутри, хотелось накричать на неё, что влезла в чужую жизнь, в мои увлечения. Но жена тихим голосом извинилась и сказала, что некоторые истории она прочла, и они ей понравились. Понравились! Они ей понравились. И сердце застучало быстро- быстро.
