В нашем городе Ярославле очень красиво проходит весна. В славном парке «Нефтяников» цветёт пруд, деревья распускают свою зелень, школьники в одних рубашках возвращаются домой, пожилые люди сидят на скамейках, просыпаются плакучие ивы. Да… Этот май был чудным месяцем. Вот вспоминаю, как по утру пели жаворонки, полдень был словно золотой, такой ленивый, что хочется прилечь и начать отмахивать от себя прилипшего шмеля, а закат расплывался по всему небу, и где-то запоздавшие стаи птиц улетали куда-то туда – к солнцу. Ночи казались хрустальными, и запах, этот дивный одурманивающий медовый запах разлетался по всему району.
Семья Волковых тоже любила Ярославскую весну, особенно их дочь Надежда, постоянно мечтающая девушка, летающая где-то в облаках. Так было и в этот день, когда все семейство собралось за стол переговоров. «Ты поступать планируешь?», – спрашивал Анатолий Волков свою дочь. «Ты дочь профессора, тебе как ни кому другому нужно получить высшее образование. Ах, если бы не математика, упёк бы тебя в политех». «Не надо её никуда. Не хочет, пускай сидит без образования», – сказала Мария Евгеньевна. «Как не надо? А для кого мы всю жизнь отдали? Мм? Разве мы не старались ради неё?» Надежда сидела тихо, изредко поглядывая в окно, откуда доносились крики играющих в футбол мальчишек. Она всегда молчала, не говорила родителям противного слова, во всём старалась их слушаться, но авторитетный характер отца всегда требовал от неё кое-что большее, а чего никто не знал. Анатолий Владимирович был профессором на кафедре архитектуры и строительства и большую часть своей жизни положил на работу в ЯГТУ. Не знаю, как на работе, но дома он был требовательный и до жути педантичным. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы дочь поступила в политех. Мол, это же гордость, династия Волковых, династия архитекторов. Но у юной Надежды не было способностей к математике ещё с рождения. Как ни учил с ней отец, сколько яблок было у несчастного ёжика вначале, а сколько вконце, дочь не могла сосчитать и выдать верного ответа. Больше всего на свете она любила читать и очень рано перешла на классику. Но поступать на филологический факультет она не хотела, понимала, что чтением книг программа вуза не ограничется, а другое её мало занимало. Куда она хотела – ровно никуда, да и не смотрелась бы она нигде. Скромная и замкнутая девочка с двумя нелепыми чёрными косичками, крупными и бегающими глазами. Друзей у неё не было. Была одна подруга, но с ней ей было тяжело. Мать Надежды – Мария Евгеньевна порой считала свою дочь сумасшедшей. Она её не понимала, не видела в ней перспектив. Сама она была преподавателем в том же самом политехе; преподавала экономику. Надю она никогда не заставляла учиться, в отличие от отца, как-то ей изначально было на неё всё равно. На различные мероприятия семья Волковых не брала с собой дочь, будто стыдились её. В детстве оставляли с бабушкой, а позже одну. Время шло, и пропасть между родителями и ребёнком становилась всё больше. Никакие секции и кружки она не посещала, ничего не было, кроме любимой школы № 75 и классной руководительницы Любви Витальевны. Училась средне, нигде не участвовала и не выделялась. Одеваться тоже привыкла по-простому. Клетчатое жёлтое платье, коричневые затёртые туфли, две чёрные косички по бокам. Единственным любимым местом для неё была библиотека. Там она проводила большую часть своего времени. Когда другие девочки гуляли, занимались причёсками или играли в мяч с пацанами, она изучала Достоевского, Толстого, Гоголя, Чехова. Особенно она любила М. Ю. Лермонтова, и выделяла в его творчестве «Героя нашего времени». Быть может потому, что сравнивала себя с Печориным, такая же одиночка и проблема для других. Домой она не торопилась, делать ей было нечего. Семья Волковых была обеспеченной и имела прислугу. Дочери было тяжело найти общий язык с главной кухаркой. Года прошли, школа закончилась, Надежда сдала все экзамены благополучно, но поступать не решилась. «Куда? Зачем? Разве я должна?», – спрашивала она сама себя. Анатолий Владимирович устраивал скандал каждый вечер. «Будешь поступать! Я не позволю позорить свое имя! Слышишь, не позволю!» В таких ситуациях она молчала, сидела тихо и смотрела в одну точку. На выпускной Надежда не пошла. Сослалась на плохое самочувствие. А сама в этот день гуляла по парку «Нефтяников» в полном одиночестве, и вспоминала май, тот самый последний школьный май.
На следующей неделе отец должен был вести документы в приёмную комиссию, но утром дочери дома не было. «Где же она!», – в панике закричал Анатолий Владимирович. Ни чемодана, ни денег в копилке, ни самой Надежды в квартире не было.
Вокзальная площадь. На перроне было много пассажиров. Все они куда-то спешили, искали выход. Как и на каждом вокзале, у терминала стояло несколько машин такси. Надежда вышла из поезда и первым делом направилась к стойке регистрации. Одна сварливая женщина там сильно ругалась.
– Вы не имеете права меня задерживать! Я опоздаю на поезд! Вы меня слышите или нет?
– «Женщина, успокойтесь. Мы обязаны проверить ваши документы»,– отвечала ей регистратор.
Благо соседнее окошечко освободилось, и Надя подошла к нему.
– Извините, вы не подскажите, где у вас можно сесть на автобус?
– Автобусы тут, милочка, не ходят. Ближайшая остановка за километр отсюда. Но есть такси, вон ребята стоят.
На вокзальной площади было так пыльно и душно, что постоянно кружилась голова. Солнце находилось в зените, толпы народа, идущие с местных электричек, и огромное количество машин, разъезжающих в разные стороны. Надежда села в такси и решила ехать в гостиницу.
