Отец Василий проводил взглядом широкоплечую коренастую фигуру в потертой коричневой летной куртке, скрывшуюся за дверью с табличкой «Служебное помещение». Ждать, пока подготовят вертолет, придется еще не меньше часа. Священник с сомнением оглядел зал ожидания, гудящий как пчелиный улей, ряды кресел, в которых теснились в ожидании своих рейсов обложенные багажом пассажиры.
– Чаю хочется, – сказал он, повернувшись к отцу Федору. – Вы, как, не против?
– И то верно, – поддержал священника диакон из епархиального управления, присланный проводить священников в командировку. – Идите, а я с багажом вашим тут побуду.
– Ну, зачем же, – попытался возразить отец Василий. – Сдадим все в камеру хранения, а вы поезжайте.
– Мне сегодня дома спать, – резонно заметил отец диакон, – а вам больше недели в трудах предстоит. Еще натаскаетесь с чемоданами. Идите-идите, я покараулю вещи.
– Ладно, – согласился отец Федор. – Все равно время коротать как-то надо. Кажется, на втором этаже есть кафе.
– На втором у них ресторан «Лайнер», – ответил отец Василий и повлек священника за собой. – Кафе где-то на первом. Пойдемте.
– Я и забыл, что вы тут не новичок, – слегка улыбнулся отец Федор.
– А вы в первый раз летите? – поинтересовался отец Василий.
– Выпросил. Два года просил отпустить в поездку по северным районам.
С отцом Федором до этой встречи в аэропорту отец Василий знаком не был, хотя слышал о нем немало. Невысокий, но статный священник был моложе отца Василия лет на десять. Он служил в управлении по каким-то административным делам, но и в других вопросах слыл фигурой деятельной и неугомонной: статьи его печатались в прессе часто, проходили какие-то встречи с общественностью, с журналистами. Епархиальное управление, говорят, подумывало, а не перевести ли молодого священника на связи с общественностью? Но сам отец Федор почему-то на это не соглашался.
Удивительно, но отец Федор был до сих пор не женат. А ведь мужчина довольно приметный: черноволосый, с аккуратно постриженной бородкой, гордой осанкой; живые и одновременно теплые карие глаза светились умом и проницательностью. Не могли девушки не купиться на такую внешность, однако факт оставался фактом.
Была и другая слава за отцом Федором, мешавшая, видимо, его карьере: нетерпимость и нечто похожее на юношеский максимализм. Он постоянно с чем-то боролся, постоянно отстаивал свою правоту. Гибкости ему не хватало; возможно, поэтому и не удалось пока создать семью. Слишком требовательным он был к своим избранницам, вот и не получалось серьезных отношений.
Отец Василий с иронией посматривал, какими заинтересованными взглядами провожали отца Федора девушки и молодые женщины. «Э-э, милочки, – думал священник, – этот красавец не сахар. Не так он прост, как вам кажется».
– Скажите, отец Василий, – заговорил наконец отец Федор, когда священники устроились за столиком у окна. – Вы вот тоже впервые летите в миссионерскую командировку. А как там встречают священников?
– Вы сами только что заметили, что я лечу впервые, – улыбнулся отец Василий.
– Но у вас все равно опыта больше, чем у меня. Ваша работа в этих местах и есть миссионерство. Вы ведь до этого в Поволжье служили?
– Я пошутил. Конечно же, я понял, о чем вы спрашиваете.
Молодая официантка с неуверенной улыбкой поставила на стол поднос. Было видно, что девушка впервые так близко встречается со священниками и не знает, как себя с ними вести. Отца Василия это всегда удивляло. Ну почему большинство людей относятся к священникам как к инопланетянам. Человек в облачении священника вызывает странные эмоции. Может, это психологическое наследие долгих атеистических десятилетий?
Помешивая ложкой в чашечке с чаем и глядя в окно на уходящую вдаль бетонную полосу, отец Василий продолжил разговор:
– По-разному встречают. Понимаете, есть определенная разница между людьми, живущими в центре России и здесь. Но уловить ее можно, только попытавшись уловить ауру. Вот вы, к примеру, уловить сможете, если попытаетесь. Деятельность ваша, простите, публичная, вы привыкли к вниманию. А там вы почувствуете совсем другое к себе отношение. Вы не обращали внимания, что в маленьких деревнях с людьми, попавшими туда впервые, здороваются на улице как со старыми знакомыми?
– Правда? – удивился отец Федор. – Не замечал. Хотя в деревне я не бывал.
– Жаль. Но, впрочем, это неважно. В маленьких деревеньках и поселках люди живут своим мирком. Они все друг для друга свои и автоматически любого нового человека тоже воспринимают как своего. Там, куда вы приедете, и на вас будут смотреть как на своего. Вы приедете к ним из большого мира, вы причастны к событиям этого большого мира, поэтому вы для них – авторитет. Представитель всей православной церкви. В их глазах мы ответственны за все, что связано с религией, мы всеведущи, мы лицо ее и дух. Каждое слово, каждый шаг и взгляд будут оцениваться. Там люди более доверчивы, и беседовать с ними предстоит крайне рассудительно. А беседовать ведь придется.
– Да-да, – согласился отец Федор. – Вы через это уже прошли, когда несколько лет назад приняли сельский приход, в котором много десятилетий не было храма. – Его вдруг перебил звонок мобильного телефона, извинившись, он полез под рясу. – Да, Настя. Конечно, уже в Туймаада[1]… Боюсь, что с часок еще просидим… Конечно… Мы в кафе время коротаем… Ну, хорошо. До встречи. – Отключив мобильный, он пояснил: – Это Настя Бестужева. Она тут где-то рядом проезжает и хочет увидеться по поводу передачи. Что-то у них там изменилось.
– Жаль, если отменят, – покачал головой отец Василий. – Больно уж дело нужное. От общения с людьми в прямом эфире вижу очень большую пользу для духовного просвещения.
– Нет, вряд ли отменят. Анастасия Бестужева своего не упустит. Если уж ей какая идея втемяшилась, то не свернешь.
Авторская программа Анастасии Бестужевой «Перейдем на личности» шла в прямом эфире еженедельно. Программа была острой – в ней обсуждались наболевшие проблемы общества в целом и проблемы республики и столицы. Журналистка приглашала на свое ток-шоу известных людей, специалистов из разных областей, чиновников, депутатов. Все как обычно для такого рода передач. Но у Бестужевой была своя изюминка и заключалась она в том, что конкретный собеседник – очередной участник передачи – рассказывал, что лично он сделал, каков его вклад в решение той или иной обсуждаемой проблемы. Вот тут и начиналось самое интересное – оценить свой собственный вклад, если он имелся, в решение проблемы, определить свое участие или хотя бы свое место в ней, мог, как оказалось, далеко не всякий. Надо отдать должное, что автор и ведущая Анастасия Бестужева очень умело проводила границу между «понимаю и хочу сделать» и «сделал лично». Тем не менее на передачу шли, отстаивали, спорили, доказывали.
