1698 год, декабрь, 29. Москва
– Конем ходи! – воскликнул царь.
– Отстань, – отмахнулся Меншиков.
– Конем ходи! – настаивал Петр.
– Дай самому подумать!
– Верное говорю – конем ходи!
Александр Данилович поморщился, но взял коня и походил им. Единственным. Второго он уже потерял.
– Сходил? – выдержав паузу, поинтересовался Алексей.
– Сходил, – вперед Меншикова ответил царь.
– Сходил, – тяжело вздохнув, подтвердил верный сподвижник Петра Алексеевича, хотя явно не был рад этому ответу.
Царевич внимательно на него посмотрел.
Походил сам.
И произнес:
– Мат.
Александр Данилович взглянул сначала на своего оппонента по шахматной партии. Потом на доску с фигурами. Скрипнул зубами. Потом скосился на царя. И Алексей был уверен, если бы не статус последнего, он бы его точно «умыл» фигурами. Прямо как в том советском фильме. Или даже того хуже. Однако ответил он, спустя, наверное, минуту внутренней борьбы, совсем иное:
– Опять… проклятье…
– Как у тебя получается? – с легким раздражением спросил отец, которого тоже утомили победы сына.
– Спешить не нужно.
– И все?
– И все. Вот ты рвешься в войну со шведом. Так?
– Мы это уже обсуждали. – нахмурился Петр. – Война за наследство испанской короны может и не произойти. В этом случае мы впустую потратим время.
– Не произойдет – и ладно.
– Что значит «и ладно»?
– Сейчас нам подождать выгодно. Разве нет?
– А чего ждать?
– Чтобы завершить османскую партию к нашей выгоде и навести порядок в войсках. Или ты думаешь шведов побеждать тем сбродом, что в полках ныне? У них армия мирового уровня! А у тебя? Да и в казне пусто. Там намедни мышь от тоски повесилась. Хочешь так начинать войну?
Царь нахмурился.
Ромодановский и Меншиков промолчали.
– Керчь османы нам не отдают. Так?
– Так.
– Но без нее толку никакого. Весь флот твой сгниет на Дону. Да уже гниет впустую. Али на линейных кораблях по реке ходить? Ему там даже развернуться будет негде. Надо Керчь брать. После стольких лет войны, после таких усилий и затрат вот так заключать мир – это не победа будет, а громкий пук. Считай, утопить свой корабль после долгого плавания в виду гавани. Тем более что слухи доносят – на берегах Босфора уже не знают, как из этих войн выпутаться.
– Сынок, политика – это не шахматы.
– Какой смысл хвататься за новое дело, не доведя до нужного итога старое? Ты ведь в шаге от успеха. Разумно ли теперь все бросать? Тем более в столь невыгодной обстановке. Да, Саксония и Дания за тебя. Однако ты не сможешь объединить с ними усилия, и Карл вас сможет бить по одиночке. Это все очень рискованно.
– Карл юн.
– Да, но у него есть закаленная армия и опытные генералы. Я мыслю – надо завершить османское дело добрым для нас исходом. Подготовить флот на юге, обучив моряков и начальных людей, чтобы через Иван-озеро и Белое озеро перебросить в Онегу и далее на Ладогу. Потому как без кораблей ни Нотебург, ни Ниенштац не взять. Да и с Нарвой не совладать. Тем временем наводить порядок среди пехоты, кавалерии и артиллерии. Ну и деньги выколачивая из наших западных… к-хм… товарищей.
– Это еще как?
– Они же хотят, чтобы мы воевали с османами? Ну все эти Англии, Голландии, Франции и прочие Австрии. Хотят. Вот пусть и платят за это. Немного. В пределах разумного. Ведь мы тоже хотим воевать. Рвемся прямо. Спать не можем и есть от жажды пойти на османов войной. Только у нас денег нет. Не так ли? – произнес царевич и подмигнул.
Петр уставился на сына.
Молча.
Обдумывая его слова.
– Денег попросить? – наконец спросил он. – А дадут?
– А ты не стесняйся. Попроси. Не дадут – потребуй. Снова не дадут – пообещай поддержать их оппонентов в грядущей войне. Наши войска невысоко ценят, потому как в правильной войне мы слабы. Зато у нас есть служилые татары и помещики, которые славно умеют разорять земли. Османы татар не раз применяли таким образом, творя ужасы в тылах австрийцев. Да и ляхи со своими лисовчиками не отставали.
– А ежели все одно не дадут?
– Ну и ладно, – пожал плечами Леша. – И черт с ними. В конце концов, главное не это. А то, что мы сможем чин по чину османский вопрос решить и подготовиться к драке со шведом. Флот тот же обучить. Солдат. Денег скопить. Драка-то серьезная будет.
– Что думаешь? – спросил царь у Меншикова.
– Пока мы не возьмем Керчь, мин херц, турки нам ее не отдадут. А без Керчи флот будет зажат в Дону. Так что Алексей дело говорит.
Царь взглянул на Ромодановского.
Тот немного пожевал губами и озвучил версию, которую ранее с царевичем приватно обсуждал:
– Август сидит в Варшаве ненадежно. Фридриху до нас нет особого дела. Так что на союзников надежды мало. Если же Августа сковырнут при неудачном ходе войны, то нам придется драться и со шведами, и с ляхами. А там, глядишь, и татары крымские с османами оживятся. Ежели все пойдет не слава богу, то мы можем застрять в ней и завязнуть как в старую Ливонскую войну. Потерять многое, не приобретя ничего. Алексей верно говорит – подготовиться нужно. Крепко подготовиться. И ждать подходящего момента.
Царь нервно выдохнул.
Не это он хотел услышать. Не это.
Снова взглянул на Меншикова и Ромодановского. Те промолчали, не развивая тему. Высказаться высказались, но упираться и перечить царю не хотели. Себе дороже. Тем более что ситуация была не такой уж и однозначной. Карл XII действительно юн и неопытен в военном деле. И надежда имелась…
– Проклятье! – в сердцах воскликнул государь.
И шлепнулся в освобожденное Меншиковым кресло. Прямо напротив шахматной доски.
– Спешу, говоришь?
– Спешишь.
– Расставляй фигуры! Денег, мыслишь, с них требовать?
– Они хотят, чтобы мы воевали с османами? Вот пусть и платят. Мы что, самые дурные задарма в их интересах действовать?..
