Листы тетрадки были смяты и затасканы. Коричневого цвета края кое-где разорвались. Антонио посмотрел на эту обычную, то ли зеленую, то ли голубую в прошлом тетрадь в клетку, перевернув, с одной и другой стороны. Он читал на бревне, во дворе своего дома. По всему двору, обсаженному туями и другими не цветущими кустарниками, шли плиточные дорожки, по которым бегал черный лабрадор. Он хотел поиграть и радовался новым знакомым, но они стояли неподвижно, будто на участке поставили новые фонарные столбы и еще не ясно, как теперь их обходить. У ворот стоял охранник в черном костюме. Он посматривал, как Антонио что-то читает, будто это повестка или анонимка с угрозой. Сначала в ворота долго звонили, затем стали стучать. Дома был только Антонио. Виктор заступил в восемь утра и уже проводил всех по делам, открывая и закрывая ворота. Вошли двое парней. Высокий, в натянутом капюшоне с длинной цепью и широких штанах, шел позади и бегло осматривал участок. Второй, чуть пониже, в огромной майке, как платье, поверх узких джинсов, и куртки сверху шел прямо навстречу Антонио. Он вынул из рюкзака голубую тетрадь.
Родители Антонио и сестры разъехались по делам. В офис, на курсы, в школу. Антонио спал до обеда. «Он устал», – месяц назад Тереза ответила Виктору на вопрос, почему Антонио больше не ходит в институт. Тереза погладила охранника по плечу, сощурила уставшие глаза, и, еле сдерживая слезы, пошла завтракать в дом. С тех пор Антонио, как звала Тереза сына, был все время дома. «В поиске», – коротко объяснился он с Виктором, проходя мимо него и чувствуя отслеживающий взгляд. Вечером они разговаривали с отцом, по-мужски сидя с графином коньяка на терассе, затем курили, переходили в беседку, сидели у бассейна, свесив ноги в холодную воду, и ни разу не повысили голос. Виктор немного злился, что не смог подслушать ни слова, но был рад, что Антонио не прячется за объяснениями матери, а говорит за себя сам. Антонио вел себя странно, искал занятие. Спал до обеда, слонялся по улице, пробовал бросать курить, ездил в воскресенье с Терезой в костел. Так было два воскресенья подряд. Он надевал черный костюм, белую рубашку и золотые часы. С матерью под руку они манерно шли к машине. Обратно он отпускал шофера, давал ему выходной, вел сам. Из всех наблюдений Виктор сделал вывод, что Антонио не принимает наркотики, не запил, а просто решает проблемы, возможно со здоровьем или законом.
– Хорошо, я куплю эту тетрадку. Сколько ты за нее хочешь? – спросил Антонио, закончив чтение, и загадочно улыбнулся.
Виктор напрягся, эта улыбка показалась ему не доброй, но Антонио дал легкий знак рукой, что все в порядке. Он встал в полный рост, проводил незнакомцев к бассейну и взял в руки сачок. Медленно и бесцельно он водил им по воде, подхватывая первые упавшие листья, и слушал, как парни рассказывают, зачем шли сюда несколько километров от автобусной остановки.
– Как обычно, цена одна и та же. Пятьдесят за тетрадку, – сказал Максим.
– Эта тоже?
– Да, она самая первая, но цена та же.
Антонио пошел в дом, откуда вынес кошелек и отсчитал деньги.
– Слушай, а зачем ты продаешь, давал бы почитать или выложил в интернет. Зачем пишешь в тетради? Это анахронизм, – сказал Антонио и протянул деньги.
– Спасибо, ты делаешь вклад в смертельное искусство, – сказал Максим. – Тетрадь – это моя форма, двенадцать страничек в клетку. Так я чувствую ритм и знаю, когда нужно закончить. Длинные истории сейчас не читают. Это искусство, потому что основа стоит три цента, а то, что внутри – гораздо больше. Поэтому я выбираю такую простую форму.
– Можно еще вопрос, – вставил Антонио, – не хотите мне помочь почистить бассейн? Нужно просто подержать сетку с той стороны. Мне некому помочь сейчас, – Антонио ждал их согласия.
– Да, нам не трудно, – сказал второй и снял капюшон, выпустив во все стороны дреды. – Все меня зовут Лохматый, – предупредил он.
– Ясно, я понял. Берите за этот край. Так вот, зачем ты продаешь тетрадки? Они же будут давать читать другим. Нет? – Антонио натянул на себя тонущую сеть с металлическими шайбами.
– Нет, скорее их перепродают. Первая тетрадка вернулась ко мне через три года, и она неплохо потерта, как видно. Так что… – он пожал плечами.
– Зачем продаешь ее снова?
– Избавляюсь от нее, хочу написать что-то новое, – сказал Максим, махнул рукой и отпустил край сетки, который тут же ушел под воду и опустился на дно. – Ой, я не хотел, я задумался.
– Ладно, неважно, – Антонио бросил свой конец сети и сел на край бассейна. – Тебя зовут Максим? Почему ты подписываешься «Сын Рыбы»?
– Просто так, – сказал Максим и пожал плечами. Он заглянул вглубь бассейна. Сеть лежала на дне, очертив неровные клетки. Максим заметил, что это похоже на что-то знакомое, что он видел буквально только что, но отогнал от себя эту навязчивую мысль. – Так ты можешь помочь нам?
– Вы ищите того, кто может рассказать об убийстве? Кто видел что-то или слышал?
– Нет, нам нужен тот, кто сам убил человека, – сказал Максим. – Мне нужен достоверный рассказ, новый сюжет.
Антонио перекинулся взглядом с охранником, который все еще следил за ними с улицы и не уходил в сторожку, и рассмеялся. Виктор дернулся. Он уже давно не слышал, как смеется Антонио.
– Ну, хорошо, а откуда ты брал истории раньше? Тут очень натурально, – он подозвал их ближе. Максим и его друг подошли к бассейну и тоже сели на высокий бортик. – Вот, например, – Антонио раскрыл тетрадь. – Вот, «хлопок от перерезанных сухожилий». Или вот еще, «кровь плевала из обрубка, а ей еще казалось, что можно все исправить».
– Я все выдумываю, это фикция, – признался Максим, – я исписался, мне кажется, это уже не цепляет. Раньше я писал так, чтобы в тетрадке было минимум пятьдесят трупов. Отсюда и цена. Я написал первую тетрадь, которая теперь твоя, поставил точку, принес в школу и показал своему другу, он рассказал другим и после второго урока у меня уже рвали тетрадь и хотели ее отнять. Я продал ее самому борзому старшекласснику. Тогда они попросили меня написать еще. И с тех пор продаю это искусство. Правда в последнее время, мне разонравилось. Я долго шел на взлет, убийств стало меньше, но выписывал их я более качественно. Это отличное развлечение, прочитать такое. Снять стресс.
– Да, я наслышан, – кивнул Антонио.
– Я и правда так считал, но сейчас у меня кризис. Я хочу написать о чем-то реальном. Хочу услышать, как это, убить человека. Это трудно или нет, и что происходит с телом, какие чувства испытываешь, – Максим махал руками, помогая себе говорить.
