Появление города и вправду похоже на рождение живого организма. Однажды перекрещиваются чьи-то пути, ведущие в разные стороны и при благоприятном стечении обстоятельств на этом месте появляется первый признак того, что здесь будет жизнь: лачуга, шалаш, или даже просто одинокий возок с тыквами с восточного поля, который крестьянин выставил для прохожих. Затем над возом закрепляют навес от дождя, а рядом появляется скамейка и вода для путников, сено для лошадей или верблюдов и короб для обменных вещей.
Вот и второй возок с навесом, только в нем не тыквы, а верёвки, которые вяжут на другом берегу реки. Чем ходить за верёвкой весь день до темноты, лучше уж пройтись полдня до перекрёстка, тем более что там и тыквы набрать можно. А к закату солнца уже домой вернёшься с пользой: и с тыквой, и с верёвкой.
Третий, четвёртый воз появляются рядом с первыми, и вот уже пора ставить ночлег и ясли. Пора и колодец копать, чтобы была чистая питьевая вода, потому что вода в глубокой, выложенной камнем яме совсем не пригодна для питья. Она разве что сгодится для мытья рук или овощей.
Где добро – там и лихие люди, на чужое падкие. От таких закрывай воз с добром на ночь. Поутру пришёл хозяин свой возок-лавку открыть и подмести вокруг песок и пыль, нанесённые за ночь ветром – и уже готов ждать купцов и подсказывать им, какая тыква сочнее, какая веревка покрепче.
Теперь со всех сторон люди сами сходятся на торговом перекрёстке и несут друг другу свои новости. Люди начинают узнавать друг друга, привыкают, а потом знакомятся. Раньше здесь едва ли могли встретиться путники, а при встрече прятались бы друг от друга и выжидали, пока другой пройдёт первым. А теперь перекрёсток становится желанным и приметным местом встречи для десятков людей.
Лавки-возки выстраиваются в торговые ряды. Позади рядов ставят простые жилища: стены, потолок и дверь. Чтобы самим поесть и переночевать, а то и гостей накормить и на ночлег пустить. Растет городок новыми дорогами, а вдоль дорог все новые дома и все новые люди. Которые уже совсем ничего не знают ни про возок с тыквами, ни про скамейку для путников. И для себя считают первым именно свой дом во всем городе. И полагают, что город был здесь всегда, и что всегда он здесь будет. Думают, что он – вечный.
Город простоит и сто лет, и пятьсот, и тысячу, и несколько тысяч лет. По-сравнению с человеческой жизнью это и правда вечность. Но мы не будем забегать так далеко в будущее. Мы посмотрим как живет этот город и на что он похож прямо сейчас, пока ещё человек не придумал не то что разноцветной светящейся уличной рекламы, но даже простой электрической лампочки. Задолго, задолго до электрической лампочки.
Старый город наполнен гулкими и извилистыми каменными улочками, переплетающимися как нити в клубке. Дома теснятся и стоят так близко и часто, что стена одного дома служит стеной и для другого. А вдоль дорог у самой земли через сухую солому прошлогодней травы проросли скупые на краски городские растения с мелкими листьями и бледными цветами. А улицы все вьются, то поднимаются вверх, то скользят вниз, прерываясь на многочисленные узкие перекрёстки, которые соединяют их между собой.
На окраине совсем бедные дома. Они прилипли друг к другу сплошной неровной желто-белесой каменной кладкой с редкими окнами. Жильё в таких домах начинается сразу за простой, ссохшейся и щелистой деревянной дверью и состоит из одной единственной комнаты, в которой нет ни прихожей, ни коридора.
В кварталах ремесленников и торговцев дома богаче и основательнее: неровности стен аккуратно замазаны песочного цвета глиной или белой известью, а у входа попадается и цветная мозаика, и каменные полуколонны, и даже крупные буквы, начертанные прямо на стене красным и чёрным цветом – слова девизов, приветствий и приглашений.
В центре города совсем нет зелени. Зелень в городе – это роскошь. Хотя у состоятельных горожан внутри просторных дворов есть и собственные сады, и фонтаны с медными демонами и мраморными девами, и целые фруктовые аллеи. В таких аллеях сплетающиеся листья винограда или ветви лимонного дерева образуют плотные своды, которые даже под обжигающим солнцем дарят прохладную тень, а плоды висят низко и источают сладкий аромат.
Это благоухание доступно только жителям дома, а от посторонних оно скрыто каменными стенами. С улицы можно уловить аромат переспевшего винограда разве что в ту пору, когда он уже снят и томится, играет в подземных бочках, превращаясь в вино. Тогда его сладковатый запах из винных погребов выходит на улицу через специально для этого сделанные в камне узкие проемы, расположенные у самой земли.
Глава 2. Три дня до казни. Базарная Площадь
И богатых, и бедных заботы несут на базарную площадь. Там обмениваются новостями и мнениями. Там высказывают робкие, осторожные надежды и шлют бесконечные проклятья. Там говорят и о городе, и о целой стране, состоящей из таких же городов на перепутьях торговых караванов, и обо всем прочем.
– Сегодня Рим силён как никогда! – раздалось однажды на площади. Произнёс это бойкий человечек низкого роста и шустрых повадок.
– Как никогда не был до сих пор, или как никогда уже не будет силён? – отрыгнув захохотал кто-то из-под навеса винной лавки.
– Спасибо за твой острый ум, горожанин! – поблагодарил его человечек, – Проводя время в радости, которую тебе дарит любимое дело и с доходом, который дают тебе покупатели, найдёшь ли хотя бы минуту, чтобы пожалеть свой город, как это делаю я?
– Наш город велик. Город вечен! – продавец вина ухнул деревянным ковшом по столу, – И мне, уважаемый, как и тебе не пристало жалеть его. Город сам о себе побеспокоится.
Люди стали останавливаться и прислушиваться к разговору громких спорщиков.
– Так ты думаешь? – возразил человечек, обводя взглядом людей вокруг. – Или так думают все жители нашего города? Но если не мы, жители, то кто же будет беспокоиться о завтрашнем дне города? Может быть, Нахор? Что скажешь, Нахор?
Он легонько толкнул в плечо бродягу, по виду – простого бездомного, который спал у самой стены на тёплых каменных ступенях. Спал он крепко и никак не отреагировал на прикосновение. Люди заулыбались, видя тщетные попытки разбудить безучастного Нахора. Но это нисколько не смутило человечка, который назвал Рим сильным. Он как ни в чем не бывало продолжил:
– Нахор наш друг. Нахор спит. Но не потому что пьян. А потому что истощил свои силы, болея за будущее города. Он отдохнёт, наберется сил и завтра встанет рядом с нами. Плечом к плечу.
