Село как село, солнышком ласковым согретое, синим небом от невзгод прикрытое, людями трудолюбивыми населенное, полями хлебородными да лесами неисхоженными со всех сторон окруженное.
Не большое и не маленькое – с одного края на другой криком не докричишься, но и часами на коне скакать не приходится. А вот пешим ходом, да в хорошей компании можно и день-деньской по красивым улочкам гулять. И не в каждый двор еще и зайдешь, не со всеми достойными человеками переговоришь, а все одно не притомишься.
Не бедное и не богатое.
Бедному в этих краях быть немного и стыдно, земли – бери, сколько хочешь, никто мер не устанавливал, только не ленись. Не хочешь пахать да сеять, в прудах рыба от тесноты боками склизкими толкается – вода пузырями кипит и гомон стоит; в лесах дичь летающая в воздухе сталкивается – рот не разевай, на лету голыми руками хватай, а прыгающая да лохматая друг дружке на пятки наступает.
А вот шибко богатым тут стать – совесть людям не позволяет, потому как каждый отдельный человек у всех на виду: ни украсть безнаказанно, ни обмануть безоглядно. Враз имя доброе черной сажей испачкается. А разве найдется на земле богатство, которое дороже честного имени стоит?
Вот про то и я говорю.
Сколько тому селу лет?
А много!
И деды здесь жили, и прадеды, и их деды, и их прадеды. Я уж не говорю о пра-пра-пра-прадедах!
Чем занимались?
В Бога верили, любили и дружили, да детей растили. В каждой избушке ребятушек, что пальцев на руке – от мала и до велика, и сплошь мальчики и девочки, умники и умницы, удальцы и красавицы!
Весной поля пахали и в прогретую землю семена бросали, летом солнцу и теплу радовались, да красоте жизни удивлялись, осенью добрый урожай собирали и свадьбы щедрые играли, а зимой что?
О! Зима – это особый разговор. Зимой на печи лежали, отдыхали от земных забот да силы к новому трудовому году накапливали.
Одним словом – существовали в согласии с глубоко почитаемым Богом и в единении с матушкой-природой.
Это только присказка.
А сама сказка впереди будет.
Эта удивительная история началась
лет с двадцать тому назад.
Мои дед с бабкой еще не родились,
мамка с папкой не поженились,
потому как маленькие были,
в люльке лежали,
а я только-только работать пошел,
первый гвоздь забил,
первый грош нашел
Теплое лето опять пришло на заждавшуюся землю – зазеленило хлебные поля, украсило хороводом цветов лесные лужайки, прогрело до самого дна богатый и щедрый пруд.
У русла небольшой речушки, что впадает в пруд, заливчик образовался. Плакучие ивы обступили его с двух сторон и купают в его водах свои зеленые космы. По берегу рассыпался золотистый песок, приятно шуршащий под ногами. А обок, там, где берег покруче и вода поглубже – чьи-то старательные руки пирс построили. Для одних – причал лодкам, для других – место для ныряния.
Юная русалка, накупавшись в воде, сидела на пирсе и расчесывала свои изумрудные волосы золотым гребешком. Солнце весело играло на ее серебристой чешуе, отражалось на гладь пруда сотнями озорных солнечных зайчиков.
Не ветер дунул, не гром ударил.
Невесть откуда набежали три черных как смоль чертенка. Один по кличке Облома́н, – с отломанным под корень рогом. У другого, Куцего, хвост на треть короче, – вместо кисточки культя торчит. А третий, Недобит, с бельмом вместо левого глаза. Сразу видно – забияки. И затеяли с русалкой игру: – нападают с трех сторон, треплют-спутывают только что расчесанные волосы, щекочут, надсмехаются, обидными словами кидаются.
– Ты – холодная, – толкает ее в плечо однорогий Обломан.
– Ты – противная, – не отстает от него Куцый.
– Твои волосы пахнут тиною, – морщит нос Недобит.
– Твой колючий нос рос да недорос, – щелк ее по носу.
– Твой огромный хвост, – хватает русалку за хвост и задирает его, – к голове прирос!
– Ха-ха-ха! – черти исполняют чертовский танец, кружась вокруг русалки.
– Смотришь в зеркальце кривое.
– Умиляешься.
– Да в таких по доброй воле не влюбляются!
– От тебя любой красавец убежит за три версты.
– Никакая не русалка! Ведьма!
– Ведьма!
– Ведьма ты!
Русалка приняла игру. Отложила гребешок, вскочила, раскинула руки – черти с криками кинулись врассыпную. Она погналась за Недобитом, чертенком, который казался ей ближе и медлительнее остальных, – не убегал, ковылял, прихрамывая. А черт только притворялся неловким и медлительным. Ему нужно было отвлечь русалку и вот, когда она уже почти поймала обидчика за длинный хвост, шустрый Обломан схватил с пирса золотой гребешок и убежал с ним.
А в гребешке этом власть и сила ведьминская спрятаны. Без него она всю свою волшебную сущность теряет, рядовой русалкой становится.
– Отдайте мой гребешок! – просит у чертенят приказным тоном.
– Не отдадим. Выкупай! – нисколько не испугались черти.
– Что возьмете взамен? – спрашивает, чуть сбавляя обороты.
– Нам свой пруд уступай! – назначает заоблачную цену Куцый.
– А где мы будем жить? В траве или в прибрежном иле? – хочет знать.
– В пруду будете жить, как и раньше жили, – обещает Обломан.
– Только теперь заживете по-иному! – подсказывает Недобит.
– Как это?
– Служить будете не своему Водяному…
– А кому?
– Нам, чертям!
– Будете не просто служить.
– Но и прислуживать!
И бегают, и дразнятся, гребешок с рук на руки перекидывают. То-то им радости над слабым поизгаляться.
В это время на берег по своим делам Батыр пришел. Весла на плече – сети он с вечера в пруду поставил, вот и настало время снасти проверить да богатый улов собрать, не зря два больших мешка с собой прихватил. Увидел, как черти над русалкой измываются, поднял с земли толстую жердь и отходил безжалостно чертей по их чертовым бокам.
– Ой, больно!
– Ой, пощади!
– Кого? Вас?
– Нас! Нас!
– Чего это ради?
– Мы – хорошие!
– Уж так тебе рады!
– Не будет вашему чертову племени от Батыра пощады!
И опять жердью справа налево повел – кому по рогам, кому по бокам, а кому и куда попадет. Одноглазого Недобита, сшибленного жердью и замешкавшегося, поймал Батыр. Хвост его длинный на кулак намотал и кружит чертом в воздухе, как флагом, облака белые на синем небе разгоняет.
Молит черт.
– Отпусти меня, Батыр!
– Нет, не стану отпускать! – отвечает Батыр и еще сильнее раскручивает черта, аж свист в ушах стоит. Хвост как натянутая струна, смычком по нему проведи – зазвенит, если не порвется.
– Я тебе со дна пруда могу чего-нибудь достать, – подлизывается черт.
– Я все дно твое облазил – прямо, вдоль и поперек, – говорит Батыр.
– Ну и что? – любопытствуют черти.
– Хоть бы гвоздь нашелся ржавый, иль полезный пузырек, – сплюнул Батыр.
– Значит, плохо искал! – гогочут черти.
