Тимур
– Мне нужна суррогатная мать, которая выносит нашего с женой ребенка, – выбиваю из груди каждое слово. – Мне сказали, ваша клиника предоставляет такие… услуги, – заканчиваю хрипло.
Паскудно звучит. А горечь течет по венам и все тело заполняет, когда я вспоминаю, почему решил пойти на это.
Мой последний шанс сохранить ее.
– Не хотите ли записаться на прием и обсудить все…
– Не хочу, – отрезаю резко, со злостью. – Вы можете просто ответить, реально ли это? – повышаю голос на врача.
– Да, мы подберем вам суррогатную мать, – после паузы проговаривает женщина. – Вы сможете лично пообщаться с ней, и…
– Мне просто нужен ребенок, – обрываю ее грубо. – Плевать, кто его выносит, лишь бы здоровая была.
– Мы предоставим медкарту и все справки. Кандидатки проходят полное обследование, – тараторит, стараясь угодить клиенту. – И все-таки я настаиваю на личной встрече. Могу принять вас завтра и обговорить детали. Без этого никак. Вам тоже придется сдать ряд анализов, подписать договор с клиникой и суррогатной матерью, сдать материал или воспользоваться донорским, – инструктирует меня.
– Нет, никаких доноров, – перебиваю настойчиво. – Мы с женой готовились к ЭКО в вашей клинике. Нас вел доктор Городецкий, но он уволился. Давно, – потираю переносицу, морщусь от острой боли, простреливающей лобную долю. Я почти на год выпал из жизни. И теперь пытаюсь вернуть хотя бы ее ничтожную часть. – Было несколько неудачных попыток, поэтому наши материалы решили заморозить и сохранить в криобанке. Мы собирались пройти еще один цикл. На этот раз криопротокол. Около года назад записались к Городецкому на очередной прием. Последний. Но так и не дошли.
Осекаюсь резко, пытаясь отогнать от себя угнетающее чувство безысходности. Не сейчас. Иначе пошлю все к черту и откажусь на хрен от этой затеи. Но нельзя.
Она так хотела, чтобы все получилось. Из-за меня оборвалась ее мечта. И до гробовой доски я искупать буду долг перед ней.
– Фамилия? – настойчивый голос дергает меня из персонального ада, в котором жарюсь все это время.
– Вулканов, – бросаю коротко и откидываюсь на спинку кресла.
Взглядом обвожу комнату. Привычная домашняя обстановка, будто не произошло ничего. Те же дурацкие помпезные шторы, вызвавшие горячие споры в свое время, та же мебель в классическом стиле, тот же придурочный гидроматрас, на котором спать невозможно. То же вычурное трюмо с зеркалом в углу. Только теперь его створки плотно закрыты.
В моем огромном доме все как прежде. За одним болезненным исключением…
– Мы проверим, и я перезвоню вам, – отключается представитель клиники.
Отбросив телефон на тумбу, привычным, машинальным движением тянусь к фоторамке. Со снимка на меня смотрит сероглазая брюнетка, улыбается так счастливо и искренне. Будто простила. Но нет, всего лишь самообман.
Не выпуская рамки из руки, снимаю трубку, прерывая мелодию звонка на первых нотах. Быстро же клиника отреагировала. Или я опять потерял счет времени, погрузившись в воспоминания? Смахиваю с фотографии невидимую пыль, слабо улыбаюсь – и не сразу вникаю в суть роковой фразы:
– К сожалению, в базе нет информации по вам…
Клинике все-таки удается заманить меня в свои стены. И уже через час я готов перевернуть ее вверх дном. Персонал суетится, выясняет детали, носится табуном по коридорам. А та самая женщина, с которой я говорил по телефону, пытается меня усмирить.
– Девочки проверяют все архивы, после смены руководства в клинике произошли серьезные реформы. Мы до сих пор в стадии перехода. Персонал теряется в новых реалиях. Но ничего не могло исчезнуть бесследно, не беспокойтесь – заверяет она.
Приглашает в свой кабинет, дрожащими руками ставит чашку кофе на стол, но я нервно отодвигаю звякающее блюдце. Осматриваюсь. Совершенно неузнаваемое помещение. Другое. И крыло не то, где мы были в последний раз. Многое изменилось с тех пор, перестроилось. Зато меньше ассоциаций – и от этого чуть легче.
– Меня не волнуют ваши проблемы, – бросаю равнодушно, но твердо.
– Да-да, конечно, – успокаивающе выставляет ладони доктор.
Хватает телефонную трубку в тот же момент, как раздается короткий сигнал. Держится за нее, как за последнюю соломинку, что не дает ей утонуть. Вслушивается в доклад медсестры, темнеет. Опасливо косится на меня, и я подаюсь ближе к столу, складывая руки в замок.
– Мы выяснили, в чем дело, – заходит издалека. – Год назад с вашей стороны перестала поступать оплата за хранение материалов. Согласно нормам, клиника некоторое время продержала ячейку в базе, но потом…
– Не может быть, деньги со счета переводились автоматически, – рычу я и набираю личного помощника.
Этот бездельник долго думает, копается в документах, перезванивает в банк. И потом добивает меня информацией, что счет был заморожен… Черт. Разумеется! Ведь он был оформлен на жену. Безлимитный, потому что я никогда ничего для нее не жалел. Как назло в клинике она указала его номер, ведь тогда это было неважно – деньги все равно мои, а значит, общие. Но после того, как… Я не распорядился перекинуть оплату на новый счет.
В тот момент я вообще был не в состоянии отдавать какие-либо приказы.
– Уволен, – отрываюсь на помощнике.
Впрочем, мне он больше и не пригодится. Проклятый автобизнес будет выставлен на продажу. С молотка. К черту его! Все равно нет наследников, кому можно дело передать. И не предвидится.
– Сотрудники клиники пытались вам дозвониться и уточнить планы по поводу криобанка, но так и не получили ответа, – продолжает оправдываться врач, видя, как я закипаю от гнева.
Верю. Этот год «абонент был вне зоны доступа». И, видимо, я буду таковым всю оставшуюся жизнь.
– Что в итоге с биоматериалами? – цежу сквозь зубы, заранее предопределяя ответ.
– По договору их должны были утилизировать.
Вот и все. Последняя нить рвется.
Никакой надежды. Если уходить, то сжигать за собой все мосты. Если наказывать, то с особой жестокостью. Если прощаться, то навсегда.
Злюсь. И ненавижу.
Не ее. Себя.
– Но мы готовы принять вас с женой в любое удобное для вас время и с нуля провести все процедуры. Часть расходов возьмем на себя, потому что ситуация неоднозначная сложилась, а для нашей клиники крайне важно сохранить репутацию. Мы ценим каждого клиента, – словно сквозь плотную завесу вязкой тьмы пробивается взволнованный голос врача. – Скажите, когда вам с женой будет удобно начать обследование и подготовку? – летит финальный вопрос, после которого хочется кого-нибудь убить.
Сжав руки в кулаки и скрипнув зубами, я медленно поднимаюсь. И направляюсь к выходу.
– Никогда, – бросаю как бы невзначай. Холодно и ровно. – Моей жены больше нет, и это был единственный способ обрести общего ребенка.
