Прожектор шарит осторожно по пригорку,
И ночь от этого нам кажется темней.
Который месяц не снимал я гимнастерку,
Который месяц не расстегивал ремней.
Есть у меня в запасе гильза от снаряда,
В кисете вышитом душистый самосад.
Солдату лишнего имущества не надо,
Махнем не глядя, как на фронте говорят.
М. Матусовский, В. Баснер. Песня из фильма «Щит и меч»
– Ну что, старшой, как жизнь?
– Мухам бы понравилось, – с легким, усталым раздражением в голосе отозвался Хромов. Разогнулся, слыша хруст в пояснице, вытер о лежащую тут же тряпку руки. Масло въедалось в кожу намертво, вызывая неприятные ассоциации, и жутко раздражало. – Не трави душу, Николай Васильевич, паршиво.
Громов ловко забрался на гусеницу, заглянул внутрь раскуроченного механиками двигателями, присвистнул.
– Да уж, весело. Придется двигатель снимать, а?
– Во-во. Сам знаешь, какой это геморрой…
И не поспоришь – действительно, геморрой. Сколько бы гадостей в будущем ни писали про Т-34, КВ и прочие советские танки, сколько б их ни ругали, порой вполне заслуженно, одного у них было не отнять. Конструкция, не самая надежная, особенно на первых сериях, обладала и серьезными достоинствами. К примеру, мелкую поломку отремонтировать можно было буквально «на коленке». Более серьезные проблемы, требующие извлечения двигателя, да и вообще практически любого узла, тоже не составляли особой сложности. Но здесь и сейчас…
Немецкая «тройка» – именно ее двигатель сегодня благополучно сдох – куда надежнее и удобнее продукции отечественного танкостроения, но уж если что-то навернулось, справиться с поломкой было ой как непросто. И даже тот факт, что имелась под рукой группа высококвалифицированных немецких техников, работающих не за совесть, а за страх, проблемы не снимал. В конце концов, люди не всемогущи, двумя пальцами многотонную дуру не поднимут. Стало быть, придется стоять, и, возможно, не один день. Ну а куда деваться? Бросать хороший, в общем-то, танк не просто неспортивно, но и чертовски нерационально. Особенно учитывая, что их, танков этих, после авантюры с аэродромом[1] осталось всего ничего.
Одно хорошо – можно в очередной раз повысить собственную квалификацию. Сергей никогда не считал себя безруким, но здесь и сейчас, вынужденно повозившись со всевозможной техникой, да еще и в компании профессионалов из тех, что в двадцать первом веке уже не делают, узнал очень много нужного и интересного. Когда вернется, если что не заладится, пойдет машины чинить. После здешнего практикума любой автосервис его с руками оторвет. Впрочем, не он один любознательный – когда немцы ремонтировали танки, к ним сбегалось посмотреть (и помочь) немало народу. Такой вот симбиоз.
– А чего сам-то полез? – хитро прищурился Громов и кивнул в сторону расположившихся поесть механиков. – Не доверяешь этим?
– Доверяй, но проверяй. Сам понимаешь…
– Да понимаю, чего уж там. Ладно, я здесь почему? Тебя командир зовет.
– Понял. Бегу и спотыкаюсь. Только умоюсь вначале. Эй, Ганс!
Старший из механиков подскочил, будто в него вставили пружину, и через секунду уже стоял перед ними, вытянувшись во фрунт.
– Как поедите, начинайте ремонт.
Немец только каблуками щелкнул. Вот чем они хороши, так это дисциплиной. Исполнительные, сволочи. Приказали им учить язык – и учат, причем со всем тщанием. Правда, говорят пока так себе. Что уж там, практически не говорят, но уже почти все понимают, что здорово облегчает окружающим жизнь. А то каждый раз звать их штатного переводчика… Ты этого умника Плахова еще найди попробуй. В общем, немцы учили язык и делали успехи. Вот и сейчас – выслушал, принял приказ к исполнению и вернулся к своим. Можно не сомневаться – поедят и приступят. И работать будут качественно. Орднунг![2]
Устроились они неплохо. Когда-то, еще до революции, здесь было нечто среднее между хутором и небольшой деревней. Домов пять-шесть, не больше. Потом вихрем пронеслась вначале Первая мировая, а потом Гражданская войны – и людей не стало. Дома обветшали и были частью разворованы, а частью просто брошены. С тех пор никого здесь, похоже, и не бывало – уж больно неудобно располагалось место. Вдали от больших дорог и любых поселений. В результате природа с легкостью отвоевала обратно места, которые с трудом освоил человек, но построенные из могучих бревен строения пока держались, и даже крыши почти не протекали. И глубокий колодец исправно поставлял воду – прозрачную, вкусную и такую холодную, что зубы ломило. Словом, место не идеальное, но весьма близкое к тому.
Вышли они сюда практически случайно – перед самой остановкой на дневку заклинил движок, и пришлось срочно искать отворотку, чтобы уйти с большой (по местным меркам, конечно) дороги. Нашли, взяли танк на буксир, а когда уже нырнули в лес, вернулись ушедшие вперед разведчики и доложили о находке. Вот и решили пройти еще пяток километров, чтоб расположиться с комфортом. В конце концов, переборка двигателя дело не пяти минут, да и остальной технике требовалась профилактика. А раз так, остановиться в лесу, который не просматривается с самолета, но притом с относительным комфортом, показалось неплохой идеей.
А вообще, после безобразия, которое их бронегруппа учинила немцам, прошло уже две недели, и поиски обнаглевших русских до сих пор не закончились. По слухам, командование противника развернуло против наглецов целую дивизию, которая, вообще-то, направлялась на фронт, но вынуждена была задержаться. Во всяком случае, именно так утверждал пленный лейтенант, которого сдуру вынесло им навстречу. Это радовало – значит, куча людей при положенных им по штату танках и артиллерии вместо того, чтобы рвать дышащую на ладан оборону Красной армии, будет шарахаться по здешним лесам, пугая белок. А главное, делать это совершенно впустую – бронегруппа полковника Мартынова уже давно оторвалась от преследований, отправившись вместо логичных севера или востока на запад, в самый тыл немцев, где войск практически не было. В общем, неплохо поработали, есть за что похвалить себя, любимых. В первую очередь за то, что живы остались.
Мартынов сидел на толстом, потемневшем от времени, но совсем еще не гнилом бревне, валяющемся аккурат возле стены огромного, солидного на вид дома, и с видимым наслаждением прихлебывал из кружки ароматный, крепкий до черноты чай. Это с кофе здесь были проблемы, а вот чай – это что-то с чем-то. Избалованные пришельцы из будущего в своих супермаркетах такого и не встречали. Знали предки толк в этом напитке, чего уж…
– Звал, Александр Павлович?
– Было дело. Падай, – Мартынов звучно, как по африканскому барабану, хлопнул ладонью по импровизированному трону, – и присоединяйся.
