Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков

Книга написана в соответствии с планом научно-исследовательских работ кафедры истории южных и западных славян

Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Рецензенты

доктор философских наук, профессор М.А. Маслин (Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова)

кандидат исторических наук, доцент О.В. Павленко (Российский государственный гуманитарный университет)

Данная монография – результат исследования проблемы рецепции Т.Г. Масарика в России, начатой в предыдущей книге «Т.Г. Масарик и российская интеллектуальная среда. По архивам Чехии и России». Ч. 1. «Томаш Масарик и Эрнест Радлов в научной и дружеской переписке» (М., 2005).

Ныне даже гуманитарии затрудняются внятно сказать, сколько раз на рубеже XIX–XX вв. в прежней России бывал Т.Г. Масарик. (Совсем недавно на презентации одного сборника по славистике в посольстве Словакии мне пришлось после выступления историка вносить уточнения на этот счет.) И на этот вопрос обычно отвечают, в лучшем случае, что Масарик бывал в России два раза и оба в конце XIX в.

В исследовательском плане ни чешскому ученому-социологу Масарику, ни данному хронологическому периоду совсем не повезло. Т.Г. Масарик в советское время упоминался с негативным подтекстом, ибо не на шутку велась идейная борьба с его философским наследием «гуманной демократии»[1]. Период 900-х гг. оставался в тени первой русской революции, и исследование хронологического отрезка революционного спада и так называемой «думской монархии» практически было отброшено или, если и упоминалось, то с предвзятым подходом. От периода «думской монархии» с его православием и царизмом в советской историографии открещивались как могли.

В то же время это был несомненно период заметного оживления чешско-русских связей, и приезды Т.Г. Масарика тоже были их проявлением. Однако эта проблематика затрагивалась лишь применительно к литературным контактам, и прежде всего в отношении первого визита Масарика (конца XIX в.) к Л.Н. Толстому. Следует отметить в этой связи труд петербургской исследовательницы и литературоведа И. Порочкиной, а в чешской историографии книгу основательного масариковеда Я. Опата[2].

Однако последующие приезды Т.Г. Масарика в Россию никак не затрагивались. Казалось бы, в нынешние времена ситуация должна бы измениться, но этого не произошло. В литературе долгое время не было даже упоминаний об отдельных визитах Масарика. Недавно в Праге на чешском языке появилась книга известного исследователя из Карлова университета В. Доубека[3]. Однако эти сюжеты также не затронуты в работе.

Таким образом, казалось бы, наиболее значимое пребывание Масарика в России в 1910 г. осталось совсем не освещенным в историографии. Поэтому перед автором данной монографии стояла задача восполнить существующие пробелы и осветить обстоятельства всех четырех визитов Масарика в Россию. Этому способствовало значительное расширение источниковой базы, прежде всего была открыта долголетняя переписка Масарика с философом Э.Л. Радловым. Она была обнаружена в Санкт-Петербурге и Праге, переведена мной с немецкого языка и содержится в приложении к первой части монографии[4]. Были выявлены опубликованные на чешском языке мемуары известного российского слависта Д. Вергуна, жившего в эмиграции в ЧСР при Масарике, и другие источники на русском и чешском языках. Особенно ценный в информативном плане материал содержат дневниковые заметки чешского писателя, поэта и переводчика Ф. Таборского, находившегося в России в 1910 г. на научной стажировке. Заметки написаны от руки на чешском языке совсем мелким почерком. Они хранятся в Литературном архиве Памятника национальной письменности в Праге. До этого документ использовался лишь фрагментарно (в связи с проблематикой неославизма), видимо из-за палеографических трудностей. Многие сюжеты и русские имена даже не были толком расшифрованы. Значительная часть путевых заметок касается пребывания Т.Г. Масарика в Санкт-Петербурге и конфиденциальных бесед с ним Таборского.

В монографии поставлена проблема восприятия фигуры Т.Г. Масарика и его творческого наследия в России. Эта проблема не разрабатывалась, в то время как она заслуживает систематического подхода с привлечением неизвестного ранее круга источников, и прежде всего архивных фондов как в России, так и в Чехии. Отчасти этот вопрос уже поднимался на международных и российских научных конференциях[5], в том числе и мною[6].

Если в первой части данного труда исследование проблемы восприятия Масарика в научной среде России рассмотрено на примере длительных дружеских и научных контактов и переписки двух философов Масарика и Радлова, как олицетворения чешско-русских контактов, то в данной части монографии осуществлен расширенный подход к исследованию учитывающий заметное нарастание чешско-русских связей в 1890-е – 1900-е гг.

В правильности выбора темы и траектории исследования данного труда нас убеждает то обстоятельство, что после выхода 1-й его части в Праге был задуман наконец исследовательский проект по изданию всей переписки Т.Г. Масарика с представителями славянских земель, включая Россию.

Стоит отметить, что в историографии все исследования велись в основном лишь в русле неославизма[7] (причем в значении польского уничижительного термина), в то время как неославянское движение следовало бы рассматривать как славянское сближение.

Перед автором стояла весьма трудоемкая задача продолжить обследование российских и чешских рукописных фондов и архивов с целью выявления исторических источников и изыскания новых материалов о связях Т.Г. Масарика с Россией и восприятии здесь его фигуры и научного творчества. Настало время для преодоления односторонней трактовки периода «думской монархии» как сугубо застойного, причем и в отношении чешско-российских связей после событий 1905 г.

На фоне развития этих связей стержневыми для данного хронологического периода стали приезд в Россию Масарика в 1910 г. и борьба за издание здесь его труда «Россия и Европа». В связи с этим перед нами вставала задача продолжить тщательное обследование архивных фондов, чтобы развеять подобный негативно-мифологизирующий подход. Предстояло также выяснить, как же все-таки обстояло дело с изданием «России и Европы» в России и с переводом главного труда Масарика на русский язык. До сих пор этот вопрос оставался лишь на уровне догадок и предположений. Обычно констатировалось, что работа с переводом труда велась, но никаких веских доказательств в подкрепление этой версии в историографии так и не было выдвинуто[8].

Сделано ценное открытие: перевод труда осуществлялся с помощью В. Бонч-Бруевича. Был подготовлен план-проспект «России и Европы». То есть дело с изданием «России и Европы» продвигалось. Это первое свидетельство подобного рода!