Беглый крестьянин Сашка Кривой ушел за горы Земного пояса в поисках лучшей доли. Но что-то счастья так и не нашел. Подходила к концу осень, запасы взятой с собой еды закончились, людей в этих краях не было, а были только холод, мрак, голод и близкая смерть, неустанно бредущая за ним по пятам. На берегу безвестной речки он упал без сил. Дальше идти было некуда, да и незачем. Немного отдохнув, он достал из-за кушака топор и начал строить дом, благо леса вокруг было вдоволь. Намахавшись за день, провалился в глубокий сон. Морок был настолько силен, что Сашка не сразу понял, что это ему снится. На берегу речки сидел старик с седой бородой и кормил с руки веселых голеньких русалок, плескавшихся у его ног, как будто большие серебристые карпы.
– Плохое место ты выбрал, Александр Никанорыч, – обратился к нему старец. – Гиблое. Не надо тут строить ничего, уходи.
– Не дойти мне уже никуда, дедушко, – Сашка приподнялся на локте, и русалки прыснули, без следа исчезнув в глубине холодной воды.
– Вот не зря твоего прадеда Кривым прозвали, – дед был не доволен ответом, – и ты туда же, ничего толком сделать не можешь. Тебе и так и так жизни не будет.
Он достал две лозы и они, как живые, закрутились у него в руках.
– Видишь, разлом тут земной, трещина. Две земли в одну сходятся. Два мира. Нечего здесь людям делать.
– Не гони меня, дедушко, – взмолился Сашка, – замерзну ведь, и похоронить некому будет.
– Лучшей доли хотел для тебя, парнишка, но, видать, судьба у тебя другая, – вздохнул старик и пропал.
Сашка почувствовал, как ему на лицо опустилось что-то холодное. Он открыл глаза и понял, что это – снег. Его, спящего, заметало первой вьюгой. Парень вскочил и запрыгал на месте, разгоняя кровь, захлопал рукавицами, заухал как филин. В ответ из глубины леса ему тоже кто-то заухал. Сашка притих и потянулся за краденым ружьишком. Патрона оставалось всего два, и Сашка берег их как зеницу ока. Лес неожиданно заскрипел и закачался, как будто на него налетел ветер, но вокруг не было ни дуновения. Тихо. Слишком тихо. Сердце у него зашлось, ладони вспотели, ноги ослабли. Несмотря на холод, из-под шапки на лицо потекли горячие струйки пота, а волосы стали совсем мокрые.
– Господи благослови! – Сашка неистово трижды перекрестился, поплевал через левое плечо и очертил вокруг себя по снегу круг. – Сгинь, нечистая сила!
Из леса раздался смех. А может быть, это филин так ответил ему, Сашка не понял. Вдруг земля вокруг закачалась, разверзлась, и оттуда вверх полетел маленький смерч, закручивая по спирали снежинки вокруг себя. А вслед за ним из-под земли с воем и грохотом хлынул белесый туман, заливая ледяным молоком все вокруг.
– Господи Исусе! – Сашка не на шутку испугался.
Маленький вихрь подлетел к нему и облетел три раза. Казалось, он не смеет перейти очерченного Сашкой круга.
– Матушка Пресвятая Богородица, спаси, сохрани и помилуй меня! – зашептал и закрестился Сашка, отгоняя смерч.
Вихрь, как будто испугавшись, взмыл вверх, закручивая за собой в вышине белый туман. Сашка облегченно выдохнул, найдя верное заветное оружие для борьбы с неведомым врагом, и продолжил наблюдать за уходящим ввысь потоком. Но вдруг движение замедлилось, и туман снежной лавиной понесся прямо на орущего от ужаса Сашку, забивая снегом как будто холодным и влажным тополиным пухом открытый рот, вылупленные глаза, дырки носа, ушные впадины, наполняя собой и навечно остужая пылающие перед смертью внутренности.
***
Алия была прекрасна. Не было в ее деревне краше девушки. Отец воспитал ее в покорности и благочестии, любой жених будет рад взять такую жену, которая народит ему сильных и здоровых сыновей и таких же пригожих, черноглазых дочерей. И лишь Алия знала, что ничего этого не будет. Нет у нее выбора. Она в последний раз ночует в родном доме, а наутро уйдет, куда глаза глядят. Куда идти Алия не знала. Отец пустит погоню, но она не боялась быть затравленной охотничьими собаками. Скорее, этого ждала. Как ей жить дальше, она не понимала. Ребенок, чье сердце уже стучало в ее утробе, был ей ненавистен. Она не знала, кто его отец и не могла рассказать обо всем родителям, боясь навлечь на них кару. Алия уходила, отводя беду от своей семьи. А ведь говорила ей бабушка: «Не ходи одна к реке, береги себя, слишком уж ты красива». Так нет, Алия была в себе уверена: кто посмеет прикоснуться к ней, зная, кто ее отец и братья? Это же верная смерть!
В тот теплый день в середине лета, она уехала объезжать молодую кобылу Альмиру. Им, сильным и свободолюбивым, было по душе скакать наперегонки с ветром, наслаждаясь опьяняющим запахом цветущей степи. За целый день скачки они далеко уехали от родных гор. Притомившись, Алия решила искупаться и напоить лошадь. Река Улутуп была небыстрой, чистой и неглубокой, лошадь пила воду жадно и шумно. Девушка оставила норовистую кобылку пастись у дерева и вошла в теплую, ласковую воду. Ноги приятно щекотал мелкий золотистый песок. За горизонт садилось солнце. Вымывшись, Алия легла в воду у берега. Она смотрела в синее закатное небо, отдыхая перед обратной дорогой. И вдруг ей показалось, что она не одна на берегу. Она собралась, привстала из воды, но, не услышав ни звука, вновь расслабилась и погрузилась в прозрачную влагу. Вокруг нее заплясал вечерний ветерок, охлаждая и щекотя, а расслабленные ноги окутали водоросли. Алие стало неспокойно, и она вновь приподнялась, вставая. Вода не отпустила ее, затягивая водорослями вглубь.
– Эльмира! – закричала девушка, призывая кобылу на помощь, но бестолкова молодая лошадка, не поняла, что нужно ее хозяйке и только вопросительно скосила на Алию темный недобрый глаз.
Алия забила руками по воде, пытаясь выпутать ноги. Ей казалось, что кто-то крепко держит ее руками, но кроме плавучей зелени не видела в глубине ничего. Ноги еще глубже скользнули в воду, в водоросли, песок и вязкую глину, и Алия на мгновение ушла под воду, от неожиданности вдохнув влагу носом. Почувствовав в глотке и легких воду и песок, захлебнувшись и закашлявшись, она испугалась не на шутку. Кричать было бесполезно, поэтому девушка боролась молча, стараясь выбраться из обманчивой реки. И вдруг в самый разгар схватки она почувствовала между ног непонятную щекотку. Ощущение было настолько сильным, что она перестала сопротивляться и замерла. Между ног разгоралось пламя. Никогда еще Алие не приходилось испытывать таких сильных чувств. Огонь переместился внутрь нее, девушка инстинктивно сжала бедра, но это не помогло. На ладонь ниже пупка внутри нее бушевал пожар. Все ее тело ныло и скрючивало, ей не хватало воздуха, глаза закатились, тело выгнулось и, умирая, Алия закричала, хватая воду руками. Темнеющий лес ответил похожим криком, усиленным эхом, и все прекратилось.
