17 марта 2018 года, 23 часа 18 минут,
Санкт-Петербург
– Тише ты, Лопата, – шипел Горан.
За поворотом, прямо у подслеповатого фонаря, остановилась патрульная машина. Её красно-синие проблесковые маячки рассыпались искрами по мокрым камням. Щёлкнула дверца. Из салона, лениво потягиваясь и разминая ноги, выбрался полицейский, присел на капот. Шумно зевнул.
– Серёга, до метро надо было допилить, – крикнул через плечо, – там киоск, хоть пожрать бы чё-нить взяли.
– Тебе бы только пожрать… Только заступили ж, – отозвался из машины тот, кого назвали Серёгой.
Первый вынул из кармана сотовый, набрал номер: на подбородок, острые скулы упал яркий сине-голубой луч.
Горан вжался в стену, втянул живот, стараясь не дышать и не смотреть на патрульного. Три метра. Их отделяли друг от друга несчастные три метра. И корявая водосточная труба.
– Алле, Надюх, – патрульный приложил телефон к уху, Горан отчетливо услышал раздраженный голос из динамика. – Чё сказать хотел. У меня дежурство в выходной: к маме на дачу не едем, – и отстранил трубку сотового от головы, позволив потоку ругательств вылиться на мокрую питерскую мостовую.
Горан из своего укрытия видел, как от глаз полицейского пролегли лукавые стрелочки.
За рукав легонько потянули: Лопата. Показал глазами на открытую калитку подворотни. Горан медленно проскользнул в сырой полумрак, сливаясь с обшарпанным кирпичом, легко подсадил напарника, и уже через пару мгновений перемахнул через низкий парапет балкона на третьем этаже, прижался к полу, вглядываясь в темноту внизу. Все тихо.
Патрульная машина по-прежнему разбрасывала сине-красные брызги за углом: на площадку внутри двора то и дело залетали разноцветные блики.
Лопата занимался оконной рамой, нежно вынимая квадратики стекол и аккуратно прислоняя их тут же, к мокрой стене.
Ещё минута томительного ожидания. Скрип балконной двери.
Горан нырнул в затхлое нутро. В нос ударил запах вчерашних щей, выпечки с корицей и антикварной пыли. Последнее он разбирал безошибочно из сотен тысяч ароматов: будоражащая ноздри смесь ветхости и чужих страстей.
Мужчина кошкой проскользнул по коридору, не задев ни одну занавеску, не потревожив ни одну скрипучую половицу. Легко, словно тень, зашел в тесную спальню. Узкая тахта справа от входа, под ковриком с персидским узором, рядом – завешанный кружевными салфетками комод. Ему не сюда. Лавируя между диванчиками и пуфами, упираясь коленями в журнальные столики и прикроватные тумбы, он миновал комнату. Дальний угол. Укоризненный взгляд с образов. Чахлая лампадка отражается в золоте нимба и жемчуге риз. «Одна эта икона тысяч на двести потянет», – автоматически отметил Горан, протягивая руки и отворачивая прямоугольник иконы к стене.
Подушечками пальцев прошелся по обоям, точно нащупав тонкий, как бритвенный шрам, шов. Костяшкой едва слышно постучал, чтобы удостовериться в догадке. Поддел ножом и отодвинул картонку.
Жёлтый луч слабенького светодиода, кружок сейфового замка, и тайник глухо ахнул, открываясь. Горан усмехнулся.
Сколько лет работает, столько срабатывает одна и та же схема. У него всегда складывалось впечатление, что приходится работать против одной и той же команды: те же шифры, те же места хранения ценностей, те же модели сейфов, та же безалаберность. Он даже радовался, если вдруг шифр подбирался не сразу, был не датой рождения владельца хранилища и не набором последовательных цифр от одного до девяти.
Рука безошибочно нащупала нужный предмет – продолговатую деревянную коробочку: изящная линия узора, старинный, чуть потрескавшийся лак. Шкатулка.
Щёлкнул затейливый замочек. Горан затаил дыхание: самый приятный момент в работе, словно достаешь дитя из колыбели. Даже в мутном свете фонарика – острые блики, тонкая огранка, потемневший металл на тёмно-синем бархате. Пальцы бережно разомкнули крепление.
«Господи, сколько же ты можешь стоить?» – опять пронеслось в голове.
Горан убрал находку в мешочек, захлопнул клапан кармана.
Чётко размеренная манипуляция с замком, поглаживание шва – будто отматывая киноленту назад, он повторял все свои действия, шаг за шагом, точь-в-точь, след-в-след.
Это его личная примета. Как в рассказе Рея Брэдбери «И грянул гром». Не навредить, не оставить отметок, уничтожить все свои следы пребывания в этом доме.
– Ну, чё? – продрогший Лопата ожидал его, распластавшись на полу балкона.
Горан перешагнул через него и бесшумной кошкой спрыгнул в темноту. Его работа завершена. И чем дальше он сейчас окажется от крохотной квартирки на третьем этаже, тем лучше.
10 марта, за неделю до событий,
12 часов 08 минут,
Санкт-Петербург.
Мистер Георг И́ван совсем не говорил по-русски. Помнится, бабушка когда-то читала ему сказки на родном языке: роскошные фолианты с красочными картинками в книгах, пахнущих загадкой и древностью. Но с тех пор прошло столько лет, что русский эмигрант мог с уверенностью произнести только «страйстфуйте» и «спасыибо».
Дело ему при этом предстояло не из легких.
Чуть более четырех недель назад к нему обратился представительный мужчина средних лет, который представился графом Ворониным.
– Василий Эрнестович, – уточнил он пожилому специалисту по антиквариату и трасти[1], вальяжно устраиваясь в кожаном кресле в кабинете мистера И́вана. – Вас рекомендовала моя тетушка, мадам Орлова, как грамотного и деликатного специалиста, в разговоре с которым я могу рассчитывать на полную конфиденциальность.
Нотариус с благодарностью кивнул, всем своим видом показывая, как он обратился в слух. Гость, отпив крепко сваренный кофе, продолжил:
– Я являюсь представителем одной из древнейших аристократических семей Европы. Мои доверители озабочены поиском и сохранением утраченного в начале XX века наследства, – он старательно подбирал слова. – Нам стало известно о местонахождении особо ценной реликвии. Мы готовы приобрести её. Выкупить по любой, названной нынешним владельцем цене.
Мистер И́ван многозначительно изогнул бровь, уже понимая, что дело стоящее, но еще не понимая, какую именно стоимость своих услуг озвучить. Поэтому задал наводящий вопрос:
– Вы хотели бы оформить с моей помощью сделку?
Гость по-птичьи склонил голову, медленно кивнул. И добавил:
– Мне хотелось бы, чтобы вы для этого отправились в Россию. Владелец интересующей нас вещицы проживает там. Естественно, все расходы мы берём на себя. Компенсация будет щедрая.
Мистер И́ван с готовностью улыбнулся: дилемма о стоимости своих услуг больше для него не стояла.
Это было в самом начале марта. Лондонская весна еще только входила в свои права, кутая тощие деревья Гайд парка утренней синевой плотного тумана. Колкая трава покрывала прозрачным ковром лужайки, вислоухие ивы только примеряли нежно-зеленые, полупрозрачные одежды. В воздухе пахло свежестью и магнолиями. Колонии нарциссов хоть и не давали аромата, но радовали глаз, особенно в соседстве с ярко-сапфировыми зимними примулами.
