– Пошёл, – прозвучал тихий голос из динамика портативной рации, что стояла между передними сиденьями "Жигулей" старой модели с мигалкой на крыше.
Он сидел за баранкой в полицейской форме с погонами капитана, в тёмных очках. А рядом с ним находилась молодая девушка с большими выпуклыми глазами.
Она тоже была одета в полицейскую форму, в плаще и с пилоткой на голове.
Девушка села в машину две минуты назад.
Он молчал и смотрел вперёд.
Да и говорил он с трудом. И не потому что в последние сутки перед выходом из психиатрической больницы медбрат Изотоп ввёл ему в вену большую дозу лекарства. А потому что Игорю кололи это лекарство в течении полутора лет. И держали за решёткой в отдельной палате, как преступника, каковым он и был. Но ещё до суда эксперты признали Игоря душевнобольным.
Уже находясь под следствием в СИЗО, ночью в сонном забытьи он был тяжело ранен "зеком".
Игорь успел, обливаясь кровью, добежать до двери и ударить в неё кулаками.
Пост контролёра был рядом с камерой, и охранник спас Игоря от смерти.
Ножевая рана была тяжёлой. И его отправили в хирургический центр города.
Однако и там повторилась попытка покушения на его жизнь.
Он всё почувствовал заранее и уполз поздно вечером в коридор, боясь потерять сознание. Видел приход киллера. Охранника Игоря на месте не было.
Вот тогда он сошёл с ума. А суммашедший давать показания на суде не имел права.
От того лекарства, которое впрыскивали ему в кровь два – три раза в сутки, Игорь вскоре стал идиотом.
Медбрат Изотоп передавал его сантарам, и те почти на руках волокли Игоря в его палату, швыряли как тряпку на железную койку вниз лицом, чтобы он в забытье не захлебнулся бы слюной. А будучи в хорошем состоянии, санитары садили его, прислонив спиной к стене. И он сидел с отвисшей вниз челюстью.
Из открытого рта стекала ему на грудь тягучая слюна.
Он ничего не видел и не слышал. Он ощущал только боль в груди, куда его ударил ночью "зек", и боль в голове. В глубине мозга. Она была, как заноза. И он, спустя много дней, когда стал привыкать к лекарству, к его шоковому действию, хотел найти на голове забитую в неё занозу. Но не мог поднять вверх руки.
Игорь не понимал: какое вокруг него время суток – день или ночь. А так же понятия не имел, когда он спал.
Он часто видел одно и тоже.
И, широко раскрыв глаза, всматривался. Он всматривался в самого себя, быстро идущего по ярко освещённому коридору, зная, что он – идущий – сейчас свернёт направо. И там за поворотом коридора находилась стальная дверь с кодовым замком.
Игорь заглядывал за этот поворот за секунду до того, как он сам стремительно входил в него, на ходу натягивая на пальцы тонкие резиновые перчатки.
Он знал сложный номер кода на замке стальной двери. Быстро подойдя к ней, он протянул вперёд руки, пробежался пальцами по клавишам на панели замка. услышал в тишине коридора звук уходивших из пазов дверного проёма толстых запоров.
Когда звук затих, Игорь потянул на себя дверь за круглую рукоятку.
Дверь стала медленно открываться.
Он скользнул за неё и щёлкнул сбоку на стене выключателем.
Перед ним была широкая длинная комната. По обеим её сторонам стояли мешки и огромные сумки. На металлических полках в ячейках плотными рядами лежали пачки денег.
Игорь подскочил к мешкам. Но в этот момент впереди что-то хлопнуло, словно кто-то быстро открыл и закрыл дверь.
Он, уже хватая мешки руками, вгляделся вперёд и увидел летевший по воздуху предмет.
Он летел вдоль комнаты, вначале медленно. И не на Игоря, а в сторону от него. И был едва уловим для взгляда. Он был похож на тонкую полосу, летевшую вертикально по воздуху. Вибрировал и изгибался. Но вот он увеличил скорость. А его конец, поднявшись вверх. затянулся, превратившись в петлю.
И эта петля круто свернула с прямой линии, по которой летела. И двинулась к Игорю. Он попятился к выходу, вынимая из кармана куртки нож, чтобы перерезать её.
Петля была напротив него, когда он ударил по ней ножом. Но затем увидел её сбоку от себя в горизонтальном положении, летевшей ему на шею. Она сильным рывком сдавила его горло. Он начал задыхаться. Захрипел. И, хрипя, задыхаясь, видел себя в той комнате в кольце удавки.
Когда видения прекратились, Игорь не пытался вспомнить, что произошло до того, как он попал в психиатрическую больницу.
– Я ничего не помню, – отвечал он на вопросы врача – психиатра.
Отвечал медленно, не смыкая губ. И его слова звучали, как сплошной хрип.
Игорь всё помнил и боялся, что врач мог спросить его о том, что он делал перед тем, как попал за решётку в СИЗО. Но врачи видел перед собой больного человека. А сумасшедших не допрашивают.
Когда Изотоп помогал ему одеваться в подвале, где висели на стенах, на крючьях мешки с одеждой больных, он впервые за полтора года увидел своё лицо.
Его брили санитары один раз в неделю и зеркало не приносили. Они и в этот последний день его пребывания в больнице не принесли зеркало, но побрили старыми тупыми безопасными бритвами, более тщательно, чем раньше.
Игорь видел в зеркало своё лицо, которое пополнело, порозовело, стало одутловатым и бессмысленным.
Такие лица он видел однажды в детстве – у парней, которые копали могилы за стакан водки, и жили недалеко, в интернате для умственно отсталых.
Изотоп, посмеиваясь, протянул ему его паспорт и лист бумаги.
– А это храни. С этой штукой копы не заберут тебя за решётку. Ты теперь законный дурак, на всю жизнь. Иные за большие деньги такую ксиву добывают. А тебе досталась даром.
Он проводил Игоря до ворот больницы, которая находилась в пригороде. Напротив неё, по другую сторону широкой дороги, была автобусная остановка.
Там прогуливался рослый парень с улыбчивым лицом. Сбоку от остановки стояла "иномарка". В ней на заднем сиденье кто – то сидел.
– Игорь, ты узнаёшь меня? – спросил его парень, направляясь к нему.
– Нет, – ответил Игорь, зная точно, что этого парня он видел в первый раз.
– Я – Коля, а там нас ждёт Миша.
Он добродушно улыбаясь, настороженно всмотрелся в лицо Игоря.
– Не помню. Тут дали что – то.
Он протянул Коле свою справку. Тот прочитал машинописный текст и хохотнул.
– Ну, куда ты с ней пойдёшь? А мы не забыли тебя. Поехали.
И он вновь настороженно скользнул взглядом по лицу, по глазам Игоря. Но они ничего не выражали, потому что за полтора года он никогда ни о чём не думал. А то гапряжение, которое у него появилось при виде Коли, не могло отразиться на его лице.
Он сел на переднее сиденье, пожал руку Мише, уверенный, что Миша и должен был набросить ему на шею удавку, если был такой приказ.
– Игорь, – весело обратился к нему Коля, выводя машину с магистрали, идущей в город, на просёлочную дорогу, – а наших ты помншь?
