Летние ночи слишком коротки, но обычно я успеваю закончить работу до рассвета и даже немного вздремнуть. Так бывает обычно. Но сейчас есть одно дело, которое не только я, но и весь наш участок не может закончить вот уже целый месяц. И поверьте, короткие летние ночи здесь совершенно ни при чем.
Шеф полиции гоняет нас, как вшивых псов, и от любого проявления нерасторопности готов сожрать заживо. По крайней мере, каждый день грозится это осуществить. В первую очередь эти угрозы касаются меня, ведь дело об этом громком убийстве веду именно я.
Но почему так случилось? Ведь я рядовой детектив. Я недостаточно опытен, да и не сказал бы, что одарено умен или обладаю феноменальной интуицией и обширными связями. Я ничем не отличаюсь от всех остальных бездельников в нашем отделении. Просто мне так сильно повезло, что таинственное убийство этого треклятого бюрократа произошло в доме напротив моего.
Все остальные сыщики с радостью уступили мне это сомнительное дельце. Даже самый заурядный стажер с первого взгляда определил бы его, как «глухарь». Никаких улик, никаких свидетелей, ни одного подозреваемого. Среди бела дня в воскресенье в собственном доме был жестоко убит высокопоставленный госслужащий, чьё имя держится в секрете от СМИ.
Городишко у нас небольшой. Живу я здесь чуть больше года, ровно с тех пор, как по службе перевели. Заманили меня сюда повышением. Объяснили, мол, в большом городе его будет сложнее получить, там желающих больше, а мест меньше. Я, как дурак, согласился, особо не раздумывая. И вот я здесь. Но не скажу, что я сильно расстроен сменой обстановки.
После того, как очередная пассия, с виду благоразумная и приятная девушка, сбежала от меня за очередными приключениями, друг посоветовал мне перестать винить весь женский род в коварстве и меркантильности, а обратить внимание на самого себя. По его словам я бываю невыносимо скучен и крайне невнимателен к окружающим. После этого разговора с другом я на какое-то время поссорился, а потом случился мой переезд.
Новый городишко меня успокаивал. Во-первых, когда я заселялся, стояла теплая весна, граничащая с началом лета. Это самое любимое мною время, когда ещё не так жарко, но уже тепло, когда вылезла зеленая трава и распустилась листва на деревьях. Я не жаворонок, но люблю просыпаться на рассвете, чтобы успеть совершить свой утренний моцион, принять бодрящий душ, позавтракать псевдополезной едой и уйти на работу. Во-вторых, работы первое время было не много. Город небольшой, и происшествий мало. Мелкие кражи, домашние побои и хулиганства в барах. Даже серьезной поножовщины здесь не случалось ни разу на моей памяти. В-третьих, отдыхать я любил и умел это делать. Спортзал, бассейн, расслабляющие прогулки по центральному парку. Потом я брал удочку, съестные запасы, бросал всё это в багажник своей белоснежной «японки» и на сутки уезжал на загородную рыбалку. Благо, что чистое озерцо, действительно, было не так уж далеко за городской чертой. А от моего дома, так вообще всего тридцать миль.
Несмотря на то, что человек я общительный и всегда легко схожусь с другими людьми, в новом городе друзей у меня не было. Коллеги по работе и сосед – старик Сэм не в счет. Они всего лишь знакомые, как и десятки других таких же. Марти, мой друг из Большого Города, стал таким далеким, что после его женитьбы мы даже созваниваться стали реже. Что ж, я за него рад. Жена у него красивая и неглупая, да и здоровый сын – это важное достижение в жизни.
Я же о семье пока не задумывался. Пока.
Дороти, милая пожилая толстушка-диспетчер из нашего отделения, однажды прямо в лоб спросила меня, когда я женюсь. Я потупил взгляд и, сославшись на «много работы», скрылся в своем кабинете, оставив её без ответа. «Наверное, никогда», – печально подумал я в тот момент. В следующем месяце мой возраст достигнет отметки в три десятка, а у меня до сих пор нет постоянной женщины. Возможно, мой друг Марти прав, и я всё же думаю часто не о том, о чем следовало бы.
Вообще-то я не карьерист, но при этом очень хочу получить повышение. Я ведь хороший парень и ещё очень молод, чтобы всякие снобы ставили на мне крест, как на несостоявшемся человеке. Я никогда не признавал людей, желающих выслужиться и пытающихся доказать кому-то, что вот они действительно лучшие и чего-то определенно стоят. Я вообще, не люблю кому-то что-то доказывать. Все, кто должен, без лишних доказательств, всё обо мне поймут. По крайней мере, я так думал, и остальное меня не заботило.
После таинственного убийства бюрократа я на работе сгорал. Искал свидетелей, которых не было. Строил догадки, но все они были смехотворны. Я уже чуть было в патологоанатомы не пошел, так мне было важно узнать, не было ли чего подозрительного в кишках этого толстяка.
Я часто оставался на ночные дежурства, под тусклым светом лампы изучая особо секретные архивные досье. Никаких зацепок не было. Никаких. Только констатация факта: «насильственная смерть в результате разрыва внутренних органов острым колюще-режущим предметом, предположительно кочергой». Что за кочерга? Почему именно она попала в медицинский отчет? Никакой кочерги и ничего ей подобного рядом с трупом обнаружено не было. Судя по заключениям медэскперта, этот невезучий мужик (а вместе с ним и я) умер сам по себе, крайне неудачно поссорившись с собственным организмом, который либо от несварения, либо ещё от чего просто взорвался. Не понимаю, почему медики приписали разрыв органов именно кочергой. Шутники, право слово. На мой вполне себе дилетантский взгляд, мужика так разнесло, будто он проглотил маленькую бомбочку. Но, ясное дело, что помимо ошметков его плоти, крови и мочи мы в комнате, да и вообще во всем доме ничего, смахивающего на остатки взрывного устройства, не нашли.
Шеф полиции, Хэнк Томас, негодовал из-за нераскрытого убийства, обещающего стать настоящей лавиной для нашего маленького участка, но когда мы с ним оставались наедине, он по-отечески обнимал меня за плечи и почти шепотом говорил:
– Адриан, ты должен раскрыть это дело. Я верю в тебя, мальчик.
И мне не нужны были никакие похвалы и обещание больших гонораров. Достаточно было этих слов от Хэнка, которые не давали потерять надежду и веру в себя. Возможно, я так и умру, никогда не узнав правды о случившемся в частном доме №8 на улице Рыбаков. Но ведь меня заботило лишь моё настоящее. Мне нужно было повышение.
Однажды утром, я едва успел зайти в полицейский участок, как шеф попросил зайти к нему. Там он за запертой дверью и с опущенными жалюзи сообщил мне, что это таинственное дело о чиновнике, на которое мы транжирили все свои силы, у нас отбирают федералы.
