При солнечном свете комната выглядела вполне сносно, конечно, все слишком тяжеловато, но именно так выглядела любая другая комната представителя среднего класса в Лондоне. Кресло Мортона было чересчур громоздкое, шторы выглядели слишком тяжёлыми; и казалось, что даже в воздухе чувствовалась тяжесть, но льющийся внутрь солнечный свет всё освещал ярко и жизнерадостно. Впрочем, после шести месяцев отсутствия, два из которых он провёл в одной из тюрем Центральной Европы, для него собственный дом выглядел бы замечательно даже при проливном дожде.
– Ну, что ж – произнёс Мортон, наконец-таки, уютно располагаясь в любимом кресле, – Мы сделали это! Он был шести с лишним футов>1 ростом, худощавый, за пятьдесят, с огромным а-ля Панч>2 носом и не нафабренными усами, которые свисали по уголкам его рта. Даже в ейгеровском>3 халате и пижаме в его внешнем виде было что-то от Американского Запада. Фрэнк, стоявший напротив, скорчил гримасу, а Мортон продолжил монолог:
– Да, хотя я вовсе не уверен в том, что понимаю, что ж мы сделали, не считая того, что мы предприняли бесплодную затею и вернулись безо всего, что взяли с собой, сохранив лишь собственные шкуры.
Мортон, наблюдая за очень большой собакой, чей вид спереди напоминал бультерьера, сказал:
– Джек уже никогда не будет прежним. И, слава Богу.
Там в тюрьме верный пёс Джек потерял тридцать фунтов>4, потому как сидел на капустно-картофельной диете, да и количество овощей было не ахти. Они все похудели, но Мортон по-прежнему считал, что их путешествие было триумфом. После месяца, проведённого в Париже за изучением того, как разобрать легковую машину, а потом собрать её, они отправились на Даймлере восьмой модели через Францию, Германию и Австро-Венгрию в Альпийско-Карпатскую часть Европы. После ряда приключений (включая ремонт шины тридцать раз, буксировку через горный перевал восьмью ломовыми лошадьми, трёхнедельное ожидание бензина), они въехали в Трансильванию5, где их арестовали как шпионов. Автомобиль, ружья Мортона и почти законченный роман остались там, захваченные властями, как «военная контрабанда».
Получилась громкая история, которая вызвала публикацию большой серии статей в Англии, Америке, Франции и Германии, и теперь благодаря им, появилась популярная книга (как и предполагалось, поскольку цель-то была именно такая) «Автомобили и Нелюди» или «От Парижа до Страны Дракулы на автомашине». Мортон хлопнул руками по подлокотникам кресла и воскликнул:
– Бог свидетель, мы сделали это! Видеть больше капусту никогда в жизни не хочу. С другой стороны, посмотри, как у тебя развился вкус на хлеб, испечённый из опилок. На кожу и кости Джека тоже посмотрите. Мортон протянул руку и Джек лизнул ладонь от кончиков пальцев до запястья.
– Жаль, что он укусил того таможенника. Этот идиот угрожал нам; и чего вы ожидали? Кровожадные тираны из Центральной Европы.
– Вам не следовало говорить ему: «Взять его!» – заметил собеседник Мортона.
– Кто же знал, что Джек обучен нападать? – ответил устало Мортон.
Они оба пили кофе, Фрэнк, стоя, из какого-то чувства укоренившегося протокола, хоть и был он одет в поношенный, во многих местах потёртый, вельветовый халат. Роста он был небольшого, а первоначальный владелец халата был мужчина крупный. Жуя кусочек тоста, Мортон налил себе ещё кофе и, глядя снизу вверх на Фрэнка с улыбкой, не скрывавшей его искренность, сказал:
– Я бы никогда это без тебя не сделал.
– И я бы тоже, генерал, я уверен, не считая, конечно того, что я бы никогда это не сделал без вас, прежде всего, потому что я никогда не был настолько безрассуден, чтобы отправляться в такие легкомысленные путешествия.
Фрэнк дёрнулся вверх в своём халате, пожав плечами, как бы избегая тем самым дальнейших благодарностей, и продолжил:
– Мы в утренней прессе. Статья – «Известный романист возвращается». Меня тоже упоминают – «преданный слуга-солдат Герберт Фрэнк». Преданный, надо же. Я вам больше пока не нужен?
Мортон начал разрывать конверты, скопившиеся за шесть месяцев, пытаясь попасть скомканными бумажками в камин, и каждый раз промахиваясь. Он надеялся обнаружить письмо от одной дамы, но напрасно.
