Алеся Ли - Тайна проклятого озера

Иллюстрация на обложке Midva

© Ли А., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Посвящается моей подруге,

которая не побоялась однажды все изменить.

Поддерживаю, наблюдаю, восхищаюсь.

Марина Вейсмонт всегда была очень красивой: когда смеялась или плакала, когда танцевала с ним или бежала прочь, злясь и роняя туфли, когда шла по улице в желтом платье, о чем-то задумавшись, и даже когда унизила его на глазах у всех этих снобов, представителей Старших семей, все равно оставалась очень красивой.

Она должна была быть невыносимо прекрасна в растерзанном бальном платье, в возвышенной отчужденности, которую может дать только вхождение в вечность, но изувеченное тело, вытащенное из холодной воды Про́клятого озера двадцать шестого марта две тысячи двадцать второго года ничем не напоминало Марину Вейсмонт. Она должна была быть красивой даже сейчас, но вода и магия не щадят никого, даже своих детей.

Первое, о чем я подумала, выглянув в окошко почтовой кареты: приземистые домики, разбросанные по улице маленького провинциального городка, выглядят так, словно сложены из ракушек. Коричневый с желтыми прожилками камень был повсюду: он устилал мостовую, украшал здания, из него были сделаны стены и арки, утопающие в зелени садов. И даже черепичные ребристые крыши только усиливали это сходство.

Мне придется здесь жить. Променять суету столичной жизни на тихое уединение провинции. Отец умер, оставив мне лишь долги, а моя дальняя родственница – я никогда ее прежде не видела, впрочем, она меня тоже – ходит в услужении одного знатного семейства. Им принадлежит земля, на которой стоит эта деревушка, и огромный дом, в котором для меня нашлось местечко.

Я чувствовала себя слишком несчастной, чтобы чего-то опасаться. Путешествие меня не тревожило, я отправилась в путь, не думая о его продолжительности и не ощущая одиночества. Забившись в угол кареты, я проехала много миль, прежде чем впервые подняла голову, чтобы осмотреться.

Экипаж резко повернул и остановился. Кто-то распахнул дверцу.

Что ж, пришло время начинать новую жизнь…

Вечерело.

Карета, забравшая меня с почтовой станции, была не в пример роскошнее той, в которой пришлось трястись по улицам Лондона. На беду, мне пришлось ехать той же дорогой, по которой пять лет назад я прокатилась совершенно счастливая – с матерью и отцом на пути к столичным балам и другим развлечениям изысканного лондонского общества. Моя матушка, миссис Грант, горела желанием обзавестись обширными связями, и каждое наше утро посвящалось какому-нибудь очередному занятию: магазинам, осмотру новой части города или посещению художественной галереи, по которой мы фланировали около часа, разглядывая встречных… Первые месяцы в Лондоне были самыми счастливыми в моей жизни.

Но матери не стало. Ею владела безобидная на первый взгляд страсть изысканно одеваться. Вот только бальные платья из тонкого муслина плохо сочетаются с морозными зимами[7]. В канун Рождества она слегла с воспалением и так и не оправилась. Позабыв про меня, отец искал утешение за карточным столом, пока не истратил все свое состояние.

На протяжении первых миль пути горечь моих переживаний только усиливалась видом лондонских улочек и зданий, на которые я когда-то давно смотрела при столь не схожих обстоятельствах, но, когда после продолжительного путешествия экипаж миновал поворот дороги и вдалеке показалось мое новое пристанище, я на мгновение позабыла обо всех своих злоключениях.

Вид, открывшийся в лучах заходящего солнца, заставил меня задержать дыхание. Здание имело вид охватывающего большой двор прямоугольника – моему восхищенному взгляду открылись две его стороны, щедро украшенные готическим орнаментом, остальное скрывалось кронами старых деревьев. Поднимавшиеся по углам мощные башни казались прекрасными. Ничего подобного мне еще не доводилось видеть. Тонкие слепые бойницы донжона[8]утопали в сумраке, маленькие квадратные окна во флигелях, очевидно пристроенных позднее, подмигивали светом. Замок был сложен из все того же коричневого камня, и в сгущающихся сумерках мне казалось, что я смотрю на морское дно сквозь толщу воды.

Тетка моя оказалась провинциальной старой девой, напрочь лишенной манер и светского лоска. Да и зачем они экономке?

– Вас ожидали не раньше следующего месяца, – сварливо сообщила вновь обретенная родственница, едва завидев меня.

– Кредиторы отца осадили дом в Лондоне, мне пришлось бежать через окно, – сообщила я, предлагая собеседнице самой догадаться, что в этом всем – правда.

– Хозяева будут недовольны!

– Я была бы рада задержаться, а еще больше я была бы счастлива вообще сюда не приезжать. Жаль, это не в моей власти. – Я старалась не подать виду, насколько меня задевает все происходящее.

– Ориан Грант! Проявите хоть каплю смирения и благодарности!

Никто и никогда не поднимал на меня голос до этого вечера. Еще одна вещь, к которой придется привыкнуть.

Хозяева замка не торопились представиться какой-то там бесприданнице, что было досадно, но ожидаемо. Тетка сказала, что они не любят, когда их беспокоят понапрасну. На днях у них ожидалось какое-то мероприятие, мне велено было не покидать этажа для прислуги и найти себе какое-то занятие, пока про меня не соизволят вспомнить.

Вероятно, я буду музицировать на приемах и давать уроки хозяйской дочери, которая была моей погодкой.

Хозяева любезно разрешили мне жить в их доме до тех пор, пока я не составлю личное счастье либо же не найду способ выплатить долги отца. Я ожидала увидеть мрачный закуток, напоминающий монастырскую келью, не слишком просторный и высокий, освещенный единственным слабым светильником, но предложенная мне комната, хоть и была в крыле для прислуги, оказалась просторной и уютной.