Тропическая ночь… Мягкая, бархатная, с тысячью глядящих с неба глаз; наполненная таинственными криками леса… Та ночь была иной. Укрытые под пальмами барабаны выбивали зловещую дробь, на поляне рвались к небу алые языки костра. Вокруг огня цепью двигались черные воины в красных балахонах, с деревянными копьями в руках. Шаг – копья вскинуты вверх, другой – древки стукают по земле. На каждом шаге – хриплый выдох:
– Хха! Хха! Хха!
Лица воинов скрывались под раскрашенными масками – мордами то ли быков, то ли демонов; позолоченные рога масок тускло блестели. На балахонах скалили клыки вышитые ягуары; пламя костра малиново отсвечивало в их глазах. Кровавые капли переливались и в длинных бусах, на осколках вулканического стекла.
– Хха! Хха! Хха!
По земле скользили чудовищные тени; невидимые барабаны рассыпали глухую дробь.
У костра лежал человек. Негр – полуголый, с мускулистыми плечами и грудью, в белых штанах и сандалиях. Он лежал на спине, вытянув руки вдоль тела; глаза закрыты, лицо запрокинуто.
Живая цепь вокруг костра распалась, черные воины стали двумя шеренгами по сторонам огня. Барабаны подсыпали дроби. Раздался пронзительный вой, воины выбросили к огню руки с копьями. Острия коснулись пламени, вспыхнули – и погасли. Снова послышался леденящий сердце вой; он перешел в глухой стон и затих. Крайний воин в левой шеренге выступил вперед; казалось, рога на его маске чуть длиннее, а ниток бус больше, чем у прочих. Он подошел к лежащему; взмахнул копьем, словно намереваясь вонзить его в обнаженную грудь. Острие замерло над сердцем.
– Оюркатамбе! – выкрикнул воин.
Грохнули барабаны, эхом возвращая колдовское слово.
Дрожь прошла по бугристым мускулам лежащего. Больно здорово бугрятся, подумалось мне. Прежде я не замечала, что мой старший брат – такой атлет.
– Оюркатамбе!
Тело Игоря опять содрогнулось; приподнялись и опали сжатые кулаки. Справа и слева от меня, в чернильной мгле под кокосами, ежились иностранные туристы, приведенные в рощу тайком, под большим секретом. И, разумеется, за немалые деньги.
– Оюркатамбе!
Игорь выгнулся, как в конвульсии, снова вытянулся на земле. Я вглядывалась. Что с ним такое? Валька, младшенький, отчаянный ныряльщик, – тот да, девяносто килограммов сплошной мускулатуры. Игорь тоже не задохлик, но не в такой же мере… Я вздрогнула от ужасной мысли. Ему впрыснули сок какого-то кактуса, чтобы мускулы бугрились нагляднее! Ой, мамочки! Хватаясь в темноте за шершавые стволы, я двинулась к границе тьмы и пляшущего света. Так и так было пора.
– Оюркатамбе! – в четвертый раз проорал негр в маске и коснулся копьем горла Игоря.
Мой брат открыл глаза. Я всмотрелась в знакомый профиль: высокий лоб, приплюснутый нос, полные губы. Черная, выкрашенная соком какого-то растения кожа блестела, точно полированное дерево. Я успокоилась. Мышцы как мышцы, мне просто почудилось; под таким макияжем и родную мать не узнаешь, не то что сводного брата. Нервы, Анастасия: держи в узде нервишки.
– Оюркатамбе! – в пятый раз прогремело над поляной; я подалась еще ближе к опушке.
А Игорь поднялся, как в фильмах восстает от смерти зомби, – медленным, гибким, змеиным движением он оказался на ногах. Высокий, сильный, до пояса выкрашенный в черный цвет; его белые штаны ловили красноватые отблески костра.
Кто-то дернул меня за рукав и прошипел по-английски:
– Назад! Вас увидят!
Я не шелохнулась. Сердце трепыхалось в груди. Вообще-то я не трусиха, но в эту ночь Игорь уж слишком смахивал на подлинного зомби.
Он повернулся лицом ко мне и к туристам, и стал виден только его силуэт, охваченный по контуру языками огня.
– Бунда ачу менге! – рявкнул колдун.
Игорь вскинул голову, расправил плечи. Барабаны внезапно стихли. Колдун, поднявший Игоря от вызванного тайным ядом сна, воздел копье над головой.
– На языке белых людей приказываю, – загремел он на чистом английском, – убей белую женщину!
В наставшей за этим тишине Игорь снялся с места и направился в нашу сторону. Меня поразила хищная плавность, которую приобрели его движения. Пожалуй, он даже переигрывал: шел пригибаясь, согнув руки в локтях и скрючив пальцы, словно когти. Перебор, Игорек: зомби так не ходят.
– Назад, кому сказано! – меня сильно дернули за пиджак. – Вы – белая женщина!
Что правда, то правда. Мой костюм из идущего на капитанские кители хлопка буквально светится во мгле.
Непрошеный доброжелатель обхватил меня за талию и попытался уволочь от опушки. Провалит наш спектакль, скотина! Я рванулась. Нам с Игорем и в ум не приходило, что однажды кто-нибудь бросится меня спасать.
Игорь черно-белой тенью возник передо мной и занес сцепленные в замок руки. Я извивалась в объятиях незнакомца. Не ожидав столь яростного сопротивления, он никак не мог со мной сладить. Ого! Попробуйте сдвинуть с места Анастази Бернстайн, урожденную Настю Соболеву, когда она против.
Рыцарь выпустил меня так внезапно, что я мячиком отлетела и врезалась в пальму. Игорь метнулся ко мне. Не дай Бог, промахнется. Ну как вдарит тяжелым замком рук по моей хрупкой черепушке, а не по древесному стволу – и я свалюсь замертво на самом деле. Я присела, невольно втягивая голову в плечи.
Короткий хруст, вскрик… Игорь летит вверх тормашками. Нокаут! Мой спаситель, будь ему неладно, сгреб меня в охапку и поволок вон из кокосовой рощи. Я безвольно перебирала ногами. Следом с топотом ринулись туристы, позабыв о наказе соблюдать тишину и конспирацию: ведь сборище на поляне якобы не подозревает о присутствии зрителей.
Бедный Игорь! Что, если ему сломали челюсть? Туристы выложили денежки за возможность подглядеть, как зомбируют человека, и получили ворох впечатлений. А что до Игорька, еще вопрос, сможет ли он принять участие в следующем представлении. На его место возьмут другого, и тогда – прощай, жалованье зомби. И мой скудный приработок тоже.
Позади галдели оставшиеся на поляне актеры. Мой спаситель крепко прижимал меня к себе.
– Пустите, – начала я отбиваться, когда мы выскочили из рощи и над головой вместо листьев показались звезды.
На открытое место вырвалась взволнованная стая туристов. Три наших джипа стояли слева, в тени манговых деревьев; их не было видно в темноте. Сеньор Лосано, сопровождающий группу, пытался навести порядок.
– Господа, умоляю: тише, тише! – шипел он поочередно на английском, французском и испанском языках. – К машинам, пожалуйста, к машинам.
– Вы были крайне легкомысленны, мисс, – буркнул мой рыцарь на безупречном Royal English, на котором говорят дикторы БиБиСи и три процента населения Великобритании.
И руки такие сильные… Я сяду с ним в одну машину.
– Доброй ночи. – Он подтолкнул меня к джипам, куда устремились любители экзотических зрелищ, а сам зашагал вдоль края рощи. Над ним, на фоне звездного неба, топорщились взлохмаченные верхушки кокосовых пальм.
