КРЫША. ПОСЛЕДСТВИЯ ПЛОХОГО ПОСТУПКА
Владивосток.
1905 год.
Добрый день, меня зовут Виктор, Витя. Не надо меня ругать. Я сижу дома с разрешения мамы. Мои друзья уже давно в школе, однако мне сегодня неможется. У меня болит горло и голова. Мама пошла в аптеку и вернётся с минуты на минуту. На улице сыро, ветрено и не интересно. Вот уже три дня льёт дождь. Земля размокла, и невозможно гонять мяч. Позавчера мы с друзьями целый день просидели на чердаке. Вовка, мой друг, уговаривал меня и Сашку наняться юнгой на какую-нибудь шхуну. Сашка сказал, что тогда уж лучше пробраться на крейсер и отправиться в плавание, на войну. Саша мечтает отомстить японцам. Его дядя пострадал от японцев во время Цусимского сражения. Вовка сказал, что моряки находятся на палубе корабля в любую погоду. Они не боятся дождя и ветра. Тогда мы пошли за Вовкой. На улице, как и сегодня, шёл дождь. Мы около часа играли в бравых матросов. Потом Вовка предложил прыгать с крыши сарая прямо в кучи листвы. Дворник Михаил не захотел верить в то, что крыша сарая – это палуба русского крейсера, а куча листьев – это кораблик японцев и погнался за нами. Крыши двух соседних домиков были похожи на ступеньки. Мы с лёгкостью взлетели по этим ступеням наверх. Михаил не смог последовать за нами. Он лишь потрясал лопатой и что-то неразборчиво кричал. Однако спуститься вниз мы не могли. Михаил застыл возле дома, как солдат на посту. Крыши домов у нас на Пекинской улице разные. Есть загнутые наверх, есть с резкими скатами. Крыши – это крыши, а ту поверхность, на которой мы с друзьями оказались позавчера, вообще крышей назвать было нельзя. Домик, который венчала эта крыша, видимо строили наскоро. И крыша была под стать дому. Сашка два раза чуть не провалился. Доски были прогнившими. Напоминали доски скорее картон, чем древесину. Мы дошли до конца крыши и остановились. Спускаться было некуда. Сразу за домом был овраг. Он был полон грязи. Насколько я знаю, этот овраг был ещё и довольно глубоким. Как-то летом мы с друзьями решили прорыть подземный ход, чтобы выбраться на другую сторону земли. Ход мы, конечно, не прорыли, но извазюкались отменно. Это было два года назад, мы тогда были очень мелкими пацанами. Но вернёмся к крыше. Припустил дождь, и мы попытались найти спуск. Уж очень не хотелось объясняться с Михаилом. Результат нас не порадовал. Спуститься можно было только там, где мы поднялись. Вовка совсем замёрз, и мы уже смирились и решили принять наказание от Михаила, когда Сашка тронул меня за рукав. Я проследил за его взглядом и вздрогнул. Я без слов понял то, что хотел предложить мне Александр. Сашка смотрел на меня выжидательно, но я лишь покачал отрицательно головой и попятился. Вовка придержал меня в тот момент, когда я был почти у края крыши. Такой страх обуял меня, что я даже забыл о безопасности. Однако поднялся сильный ветер, и надо было принимать решение. Было слышно, как Михаил жалуется на нас двум злющим соседкам. Визгливый голос тётки Агафьи долетел до нас.
«Вот, неслухи! А ты кликни городового…»
Дело принимало серьёзный оборот, и я кивнул, отвернувшись от Сашки. Мне даже вспоминать не хочется о том, чего я так испугался. Я и сейчас вздрагиваю и гоню эти воспоминания от себя. Однако я помню и о том, что мне наказывал отец перед тем как отправиться в долгое плавание: «Чтобы победить страх, надо заглянуть ему в глаза!»
Мы с друзьями заглянули в глаза страха и вот что из этого вышло.
Старый манза, хозяин дома, на крыше которого мы сейчас стояли, рассказывал, что весь район Пекинской, от японского консульства до выхода к Семёновскому ковшу был местом, где несколько сот лет назад стоял храм народа Чжу. Храм – это что-то типа нашей церкви. Только конечно в десять раз больше. Дядюшка Мо даже рассказывал, что в тот момент, когда корабль «Америка» вошёл в нашу бухту, на всю территорию Владивостока было всего лишь два домика. Даже не могу себе этого представить: вместо города был лес, а в лесу стояли только две фанзы. Это были фанзы, где проживали китайцы, манзы – хранители. Про второй домик дядюшка Мо ничего не рассказывал, а вот про дом, на крыше которого мы сейчас стояли, он рассказывал очень много. Если верить словам дяди Мо, то в домике вот уже лет триста проживали хранители. Хранители храма Чжу. Дядя Мо сказал, что даже существует вход и спуск к храму. Однако сразу же после этих слов он оговорился, что сам никогда вниз не спускался и не знает, где вход. По словам Мо, хранителем в их семье является младший брат. На момент рассказа брата в городе не было. Он был в отъезде где-то в центральной части Китая. В горах, в старом монастыре. Там он, то ли учился, то ли учил кого-то, я не разобрал последние слова Мо. Иногда он забывался и переходил на китайский язык. Так, что-то я напутал!
Начну с начала. Дом, на крыше которого мы сейчас стояли, не мог быть древним. Если бы я рассказал такую сказочку моим одноклассникам, меня бы подняли на смех. Дядюшка Мо на моих глазах все время достраивал и латал этот дом, ругаясь под нос китайскими ругательствами. Древней была фанза, которая стояла на крыше дома господина Мо. Дядя Мо без конца спорил с комиссией по благоустройству города. Глава комиссии, господин Комаров, ругал дядю Мо, и говорил, что этот сарайчик, поставленный на крышу дома, портит весь вид. Дядя Мо заискивающе улыбался, объясняя, что у него на родине, в Китае, такой обычай, и с поклоном прикладывался к руке председателя комиссии. Комиссия уходила, унося с собой подарки от дядюшки Мо. Так повторялось не раз и не два. Полгода назад вернулся младший брат дядюшки Мо, и началась всякая чертовщина. Начнём с того, что дядя Мо сдавал квартиры внаём, и дом был набит жильцами до отказа. В одной комнате могло проживать до двадцати жильцов. Как уж они там помещались, один китайский бог знает. Мы живём на Миллионке, а здесь всякое бывает! Вероятно, для брата Мо места в доме не нашлось, и он поселился в родовой фанзе, стоящей на крыше. Может причина была иной, однако результат был налицо. Время от времени из отверстий дома вылетали странные огни, слышались завывающие звуки, входило множество людей, однако не один из этих людей никогда не возвращался обратно. Можете назвать меня брехуном, однако я отвечаю за каждое слово, которое произнёс. Дело в том, что окна моей детской комнаты выходят как раз на противоположную улицу. Более того, одно из моих окон находится как раз напротив фанзы. Я хотел бы написать, что оно находится как раз напротив окон фанзы, но не буду, потому что у фанзы нет окон. Дверь есть, а окон нет. Есть несколько крошечных отверстий. Однако совершенно не понятно, для чего эти отверстия нужны. Они больше похожи на щели, чем на окна. Однажды ночью, я даже видел… Нет, не хочу рассказывать об этом! Мне страшно до сих пор! Забыл сказать: брата дяди Мо я никогда не видел. Но вернёмся к полудню понедельника и к трём мальчишкам, продрогшим и растерянным.
