23 февраля 1848 г., в ту эпоху, когда Францию в течение уже долгого времени глубоко волновал вопрос о собраниях реформистов, а в Париже вопрос этот достиг особой остроты, на улице Сен-Дени, недалеко от бульвара, помещалась довольно просторная лавка под следующей вывеской:
ЛЕБРЕН, ТОРГОВЕЦ ПОЛОТНОМ.
«ПОД МЕЧОМ БРЕННА».
На вывеске художник довольно недурно изобразил известное в истории событие: предводитель галльской армии Бренн с суровым и надменным видом бросает свой меч на одну из чашек весов, на которых лежал выкуп Рима, побежденного галлами более двух тысяч лет тому назад.
Некогда обитателей квартала Сен-Дени немало забавляла воинственная вывеска торговца полотном. Впоследствии про вывеску забыли, убедившись, что Марик Лебрен прекраснейший человек в мире, примерный супруг, добрый отец семейства, продававший по справедливым ценам превосходный товар, между прочим и великолепное бретонское полотно, привозившееся с его родины. Этот почтенный купец аккуратно платил по счетам, был по отношению ко всем предупредителен и услужлив и исполнял, к великому удовольствию своих дорогих товарищей, обязанности капитана в первой роте гренадер своего батальона в национальной гвардии. Сверх того, он пользовался общей любовью в своем квартале и имел полное право называть себя одним из его нотаблей.
В довольно холодное утро 23 февраля ставни магазина были, по обыкновению, открыты слугой совместно с служанкой, которые оба были бретонцами, так как и их хозяин Лебрен всегда брал слуг со своей родины.
Служанка, свежая и красивая девушка лет двадцати, звалась Жаникой. У слуги магазина, по имени Жильдас Паку, крепкого и сильного юноши, было открытое и немного удивленное лицо, ибо он находился в Париже всего два дня. Он довольно хорошо говорил по-французски, однако при беседе с Жаникой, своей землячкой, предпочитал говорить на бретонском наречии, в котором всего лучше сохранился древний язык галлов.
Жильдас Паку казался глубоко погруженным в свои мысли, хотя занятие его заключалось лишь в перенесении ставней внутрь лавки. На мгновение он даже остановился посреди магазина с сосредоточенным видом, опершись руками и подбородком на верхний край одной из ставень, которые только что снял.
– О чем же вы, однако, думаете, Жильдас? – спросила его Жаника.
– Милая, – произнес он с глубокомысленными и почти комическим видом, – помните ли вы песенку «Женевьева из Рюстефана»?
– Конечно, я засыпала под ее звуки. Она начинается так:
Когда маленький Жан пас своих овец,
Ему и во сне даже не снилось быть священником.
– Ну вот, Жаника, я точно как этот маленький Жан. Когда я был в Ванне, мне и не снилось, что я увижу Париж.
– Что же удивительного видите вы в Париже, Жильдас?
– Мать мне сказала: «Жильдас, наш земляк господин Лебрен, которому я продаю полотно, приготовляемое нами, нанимает тебя слугой в свой магазин. Это дом, на котором почиет благоволение Божие. Ты будешь жить там так же спокойно, как и здесь, в нашем маленьком городке, ибо на улице Сен-Дени в Париже, где помещается лавка твоего будущего хозяина, живут честные и мирные купцы». И вот, Жаника, не позже как вчера вечером, на второй день моего приезда, разве вы, подобно мне, не слышали криков: «Закройте лавки!» Видели вы патрули, барабанщиков, эти толпы людей, в беспорядке и смятении проходивших взад и вперед? У некоторых были страшные лица с длинными бородами. Они мне снятся теперь, Жаника! Я вижу их во сне!
– Бедный Жильдас!
– И если бы только это!
– А что же еще? Разве вы можете в чем-либо упрекнуть своего хозяина?
– Его? Нет, это прекраснейший человек в мире. Я в этом уверен, моя мать так сказала.
– А госпожа Лебрен?
– Милая и достойная женщина! Она своей ласковостью напоминает мне мать.
– А барышня?
– О, про нее, Жаника, можно сказать то, что поется в песенке «Бедняки»:
Ваша госпожа прекрасна и добра,
И так как она красива, то любима повсюду,
Поэтому она привлекла наконец все сердца.
– Ах, Жильдас, как я люблю слушать родные песни! Эта точно сложена про барышню Велледу, и я…
– Подождите, Жаника, – сказал слуга, прервав свою землячку, – вы спросили меня, чему я удивляюсь. Разве у барышни христианское имя? Велледа! Что это значит?
– Что же вы хотите! Ведь это выдумка хозяина и хозяйки.
– А их сын, который вернулся вчера в свое коммерческое училище?
– Ну и что же?
– Что у него за дьявольское имя? Оно звучит как какое-то ругательство или проклятие. Скажите-ка это имя, Жаника. Ну скажите же.
– Очень просто, сына нашего хозяина зовут Сакровиром.
– Ага, я так и знал! У вас был такой вид, точно вы проклинали… Вы сказали Сакр-р-ровир.
– Вовсе нет, у меня буква «р» не звучала так сильно, как у вас.
– Она достаточно звучна сама по себе… Да, наконец, разве это имя?
– Это тоже выдумка хозяина и хозяйки.
– Хорошо. Ну а зеленая дверь?
– Зеленая дверь?
– Да, в глубине квартиры. Вчера, в самый полдень, я видел, как хозяин вошел туда со свечой.
– Вполне понятно, потому что там всегда закрыты ставни.
– И вы находите это естественным, Жаника? А почему же ставни всегда закрыты?
– Я ничего не знаю об этом, это тоже…
– Выдумка хозяина и хозяйки, хотите вы сказать, Жаника?
– Конечно.
– Что же находится в этой комнате, где царит темнота в полдень?
– Я ничего не знаю, Жильдас. Туда входят только хозяин и хозяйка, даже дети не знают, что там находится.
– И все это не кажется вам удивительным, Жаника?
– Нет, потому что я к этому привыкла. Вы тоже привыкнете.
Затем, прервав на минуту разговор и выглянув на улицу, молодая девушка сказала своему товарищу:
– Вы видели?
– Что?
– Этого драгуна…
– Драгуна, Жаника?
– Да, пожалуйста, пойдите посмотрите, не повернется ли он в сторону лавки. Я потом объясню, в чем дело. Идите скорее… скорее!
– Драгун вовсе не обернулся, – наивно ответил Жильдас. – Но что у вас, Жаника, может быть общего с драгуном?
– Ничего, слава богу, но их казарма находится близко отсюда…
– Эти мужчины в касках и с саблями – дурное соседство для молодых девушек, – сентенциозно заметил Жильдас. – Мне вспомнилась песня «Вопрос»:
У меня в голубятне была маленькая голубка.
Вдруг, точно порыв ветра, налетел ястреб.
Он спугнул мою маленькую голубку,
И неизвестно, что с ней случилось.
– Понимаете, Жаника? Голубки – это молодые девушки, а ястреб…
– Это драгун? Вы…
– Как, Жаника! Разве вы не заметили, что соседство ястребов… то есть драгун, для вас вредно?
