Он щелчком согнал с коленки рыжего муравья и отвернулся. Говорить не хотелось, хотелось лечь в сухую траву и смотреть на раскаленную монетку-солнце. Пускай жжется.
– Кирилл, ну не притворяйся ты дебилом. Сам же видишь, надо ехать, здесь все равно будет только хуже. А другого раза может и не представиться.
Марина говорила терпеливо, размеренно, точно объясняла таблицу умножения заторможенному второкласснику. Говорила – а сама то и дело поглядывала на липкое от зноя шоссе. Сегодня было уже два автобуса, но оба раза обломилось, не взяли.
– Марина Викторовна, – нудным голосом протянул Кирилл, – да на фиг мне они сдались, эти севера? Что я там не видел? И абрикосов там нету.
– Ну, не в абрикосах счастье, – уверенно перебила его Марина. – Там все-таки жизнь, не то что… – недоговорив, она мотнула головой в сторону городка. Вернее, того, что когда-то было городком Оллар-Сарга. Развалины дымились уже неделю, уцелела, по глупой прихоти судьбы, лишь городская баня, да еще мэрия. Хотя именно по городскому центру метрополы садили особенно рьяно.
– А я не хочу счастья, я хочу абрикосов, – улыбнулся Кирилл. – Это вот им счастья надо, они еще маленькие.
Им, стайке нахохлившихся воробьишек, не было и девяти. Второй класс, жалкие его остатки, трое мальчишек и пятеро девчонок. Сидят у обочины, вцепились в узелки, выжидательно смотрят на учительницу. Они еще верят в обещанный автобус.
Кирилл не верил. Ни бандитам, ни тем более армейцам-метрополам ни к чему лишняя головная боль. Ну ладно малыши, а ему-то уже пятнадцатый год. К тому же вылитый агхар, отцовская кровь. Значит, до первого же блок-поста, а там без базаров в фильтрацию. И на что надеется Марина?
Та, однако, оживилась.
– Вот и я про что тебе толкую, Кирюш. Они же маленькие, и их восемь, а как я одна с ними? На тебя вся надежда, поможешь, приглядишь. Хватит ерунду пороть, о них лучше подумай. Кроме нас с тобой некому.
Она была права. От тридцати с лишним человек 2>а остались только эти. Кого еще весной, когда все начиналось, увезли в Метрополию родственники, кто ушел с родителями в горы, а кто остался там, под бетонными плитами. Там же, где и его мама, и сестра Фатима, лучшая Маринина подруга. Тоже в школе работала, шестиклашек математике учила. Недоучила…
А эти воробьишки – уцелели. Кое-кому даже повезло, у них и родители живы. Вот, снарядили свою мелочь в путь, с Мариной Викторовной. Какой-никакой, а шанс.
Кирилл вздохнул, поправил съехавшую на плечо майку и принялся рыться в своем вещмешке. Раньше вещмешок был наволочкой. К ней даже и подушка имелась – вынесло, видно, взрывной волной в раскрытое окно.
– Ну что, договорились? – не отставала Марина. Она присела рядом и коснулась ладонью его щеки. Ладонь у нее, несмотря на клубящуюся жару, была прохладной и пахла яблоками. Откуда сейчас взяться яблокам? – удивился Кирилл, но потом понял, что это скорее всего какой-то крем для кожи. Они просто помешались на всяких кремах, шампунях, лосьонах – что Марина, что Фатима.
Чем сейчас пахнет от Фатимы, Кирилл не хотел думать. Неделя… Целая неделя. И тридцать два по Цельсию. Только вот некому вытаскивать тела из-под обломков. Народу осталось раз два и обчелся, да и те одни старики с бабками. Мужчин помоложе еще в мае увел Имран-ага. Сражаться под зеленым знаменем. А кто выеживался – на тех и патронов не жалели. Стреляли только солдат-северян, своих – резали. И Аслана, говорливого мужа Фатимы, он вел у Кирилла физику, и Равеля с электростанции, и даже старого муллу Ибрагима. Того Имран-ага объявил еретиком, злонамеренно искажавшим слова Великой Книги. Резал своей рукой, во дворике, кривым дедовским кинжалом. А дядя Керим сам пошел с зелеными. Сказал, за веру и свободу…
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
