Олеся Копылова, Мария Камынина - Текстопад

Ветер влетел во внезапно открывшуюся студию, заставив заскрипеть старое деревянное окно так сильно, что казалось, будто это ветви дерева, стоявшего близко к дому, стали ломаться. Комната наполнилась очаровательным воздухом солнечного октября.

Напротив зеркала стояла высокая женщина в алом платье с губами сока рябиновой вишни. Она смотрела на женщину в зеркале свысока и с усмешкой. Сегодня она чувствовала себя особенно сильной: вот-вот она откроет дверь и вышагнет в этот мир, чтобы покорить его, завладеть им. В темных глазах на секунду сверкнула молния. И тут же погасла: кто-то вошел в студию и передвинул манекен…

«Нужно память до конца убить», – так вроде писала Ахматова. Наверное, у всех такой случается момент хотя бы раз в жизни.

И в ее жизни случилось. И что делать с памятью?

Январь

Новая работа, много новых интересных коллег. Все-таки инновационный центр. Она не была разработчиком протезов и беспилотников, не была выращивала органы. Она работала экскурсоводом.

Ее рабочее место – стеклянный павильон, прозрачный аквариум с рыбками-сотрудниками.

В один из послепоаздничных дней в холле центра появилась группа мужчин, представителей фармкомпании, желающих посмотреть на центр изнутри. Среди них был Он, спокойный и внимательный, сильный и нежный.

И завертелось-закружилось: кофе, прогулки, цветы и блестящие от счастья глаза.

Февраль

Любовь – мечта. Как часто она кажется вполне осуществимой. В чудесных женских головках красивым пазлом складывется идеальная картинка: белое платье, большой светлый дом, шлепанье маленьких пяточек по паркету и, конечно, он, любимый, самый-пресамый.

А пока за окном февраль. Снег, пританцовывая, ложится пуховым одеялом на машины, дороги, дома, деревья. Холодно и красиво.

Март

Весна и счастье неразделимы. А когда в эту композицию примешивается любовь… Это блаженство, которым мы должны наслаждаться и которое мы обязаны впитывать каждой клеточкой, чтобы запомнить.

Июнь – август

А пяточки уже были. И дом был. И даже почти нелюбимая жена. К сожалению, так иногда происходит. Жизнь предсказуема. Непредсказуемой бывает реакция: она не стала расстраиваться. Всего-навсего улетела к берегам Италии. Загорелые лица, множество утопающих в цветах кофеен, эмоциональная речь итальянцев – все это вдохновляло ее и заставляло любить жизнь.

Октябрь

Вернулась в осень. Постучалась в двери октября. Городские парки звучали тишиной и умиротворением. Вокруг спокойные лица, неспешные прогулки стариков, всплывающие потоки детских голосов.

А в голове сами собой склывались строчки:

Серы дни октября. Постепенно пустеют леса,

Покрывает землю янтарная россыпь берез.

Снятся руки твои, нежность и взгляд.

Дождливо-дркучное утро снова стучится в окно.

Сон ушел – тебя нет.

Не прощаюсь, до встречи. Здесь,

В темных глубинах осенних ночей.

Воспоминания она разложила по кармашкам памяти. Иногда достает их, поразглядывает-полюбуется, улыбнется и уберет подальше. Подальше от чужих глаз. От ненужных вопросов. От непрошеных мнений.

Они смотрят на меня с жалостью.

Я не понимаю – зачем?

Думают, что раз бездомный, то нуждается в их сопливых причитаниях. Дайте еды, если такие сердобольные, и уйдите. Мне на моем веку хватило вашей «доброты».

Я родился в большом доме, в большой семье. Мамка моя была добрейшая, но умерла рано: недуг свалил ее быстро. Я ее плохо помню, но помню запах ее, тепло, от нее исходившее. Мне нравилось скрутиться рогаликом и прижаться к ней – это были самые лучшие моменты. А потом ее вдруг не стало. И дома не стало: меня отвезли в какую-то конуру с такими же щенками, как я.

Оттуда, став постарше, мы с дружком убежали и стали жить где придется. Мы были маленькими, нас сначала жалели, подкармливали, а потом гнали. Гнали отвовсюду, хотя мы не причиняли зла, не настырничали. Просто хотелось быть поближе к теплу и еде.

А потом мы устроились на стройке. Нашли дыру, где было относительно тепло. Так в ней и живем. Сначала в округе было тихо, потом появились дома-муравйники и много людей, злых и несчастных. Счастливый злым быть не может…

Но и среди людей у меня был друг-человек. Она совсем юная, у нее красивая кудрявая шерсть. Когда она наклонялась ко мне и смотрела в глаза своей душой, я видел в ней столько света, что хотелось в нем раствориться. Жаль, что я не человек: я б ее оберегал от всего плохого, что есть на этом свете. Но, к сожалению, она исчезла. Появляются люди, сочувствующие, желающие приласкать, но их глаза… Это не то. Воспоминания о той девочке я бережно храню, они согревают, когда мне бывает тоскливо.