Утром, Костю разбудил телефонный звонок. На экране смартфона высветился номер Александра Ивановича, директора адвокатской конторы, где с недавнего времени Костя и трудился. «Сейчас узнаем, чего старичок от меня хочет» – подумал он, взяв лежащий рядом с подушкой телефон.
– Здравствуйте, Александр Иванович!
– Здравствуй, Костя! Ты никак на даче?
– Да. Решил выходной провести здесь. Осенью тут очень красиво.
– Понятно… Слушай, такое дело. Звонили из следственного комитета, у них там какое-то серьёзное преступление. А у нас с ними соглашение, один раз в месяц мы должны выделить им адвоката в качестве государственного для обвиняемого. Позвонил Елене Андреевне, но оказывается она приболела. Да и возраст у неё сам понимаешь. Пусть уж думаю хорошо подлечиться. Вот я и хочу попросить тебя сейчас съездить туда и провести начальные мероприятия. Для формирования твоего опыта самое то. Поучаствуешь при допросе, побеседуешь с лицом, совершившим преступление, а там уже сориентируешься что к чему. Я думаю, через недельку к тебе присоединится и Елена Андреевна. Если будет нужна помощь или совет позвони мне.
Костя сделал недовольное лицо, но деваться было некуда. Он многим был обязан Александру Ивановичу, ведь именно он, будучи хорошим другом его отцу согласился взять Костю в свою адвокатскую контору. До адвокатуры Костя полгода прослужил дознавателем в одном из отделов полиции, но там у него не заладились отношения с начальником дознания. Его раздражала эта надутая своенравная дама с полковничьими пагонами и весом в центнер, которая контролировала каждый его шаг при расследовании им какого-либо уголовного дела лишая его всякой самостоятельности, как будто он вовсе был не дознаватель, а придворный слуга. Дела что были у Кости в производстве – в основном мелкие кражи и побои. По приказу начальника каждый дознаватель перед тем, как передать дело в суд должен был принести его к ней на проверку. И вот тут-то начинался сумасшедший дом. Пользуясь влиянием своего супруга, а он занимал в этом же отделе должность начальника общественной безопасности, начальник дознания занималась самодурством в прямом смысле. Она беспричинно заставляла неугодных ей сотрудников переделывать большую часть материалов дела и строить обвинительное заключение так, как хотелось именно ей. Она считала себя ни много ни мало этакой снежной королевой. Вроде взрослая женщина, но мозгов никаких. В итоге суд при рассмотрении таких дел возвращал их обратно на доработку конкретно из-за бездарности обвинительного заключения, а сама же начальник дознания наказывала дознавателей якобы за халатное отношение к служебным обязанностям. Получался замкнутый круг. Однажды попав под её очередную раздачу, Костя взбунтовался и наглядно выразил своё мнение о предвзятом отношении со стороны начальника дознания к подчинённым. Но получилось так, что коллеги Кости в самый последний момент сделали вид, что затея с предвзятым отношением была именно его, а они тут как бы не причём. Разборки привели к тому, что ему просто предложили перевестись в другой отдел либо уволиться из органов. Он выбрал второе.
– Хорошо, Александр Иванович, я выдвигаюсь туда, – сказал Костя.
Начальник следственного комитета, мужчина тучного телосложения, с толстой шеей, с двойным подбородком, довольно молодой генерал – майор юстиции встретил его в кабинете скептическим взглядом, долго и как показалось Косте брезгливо разглядывал адвокатское удостоверение, затем пригласил кивком головы присесть на мягкий стул. В беседе он был очень и очень краток.
– Короче говоря, у нас шесть трупов в морге и один убийца.
Костя недоумённо посмотрел на генерал-майора:
– Ну… я как бы и догадывался, что трупы обычно лежат в морге.
Тот иронично усмехнулся:
– Я в смысле того, что сегодня утром в городском морге зверски застрелены шестеро мужчин, из них: трое патологоанатомов и трое сотрудников ритуально-похоронной службы. Лицо совершившее данное преступление усилиями полиции задержано, оружие изъято.
– Шестеро…?
– Да, а чему вы так удивлены?
– Ну, наверное, характеру преступления. Это какие же такие причины могли бы этому предшествовать?
– Нам пока это неизвестно. Убийца молчит. Сейчас с ним работают врачи скорой помощи, пытаются вернуть ему адекватное состояние.
Если им это сделать не удастся, нужно будет попробовать вам. А уж если и вам не удастся его разговорить, тогда мы будем вынуждены искать с ним другие точки соприкосновения. Надеюсь, вы понимаете, что преступление резонансное и… как бы требуется его раскрыть?
Костя понимающе закивал головой:
– Согласен…
Генерал-майор взял трубку и набрал внутренний номер.
– Краснов, ну что там с ним? Пришёл в себя? Очухался говоришь? Но молчит… Ну хрен бы с ним. Давайте его к судье, я ей звонил. Она его сейчас по быстренькому арестует, и мы его в СИЗО. А там с ним сначала адвокат поболтает, а потом уж мы… Ну всё. – Он положил трубку и уставился на Костю тяжёлым взглядом:
– Там внизу у входа наш спецтранспорт стоит. Скажите водителю, что я приказал отвезти вас в СИЗО к арестованному.
Через час к Косте, сидевшему в коридоре административного здания следственного изолятора, подошёл сотрудник конвоя, худощавый старлей. Он посмотрел его адвокатское удостоверение и попросил показать содержимое портфеля.
– Вы уж извините за формальности, – металлическим голосом сказал он. – Такие здесь правила.
Костя пожал плечами и безоговорочно исполнил требование. Убедившись, что у него при себе нет предметов, запрещённых при посещении следственного изолятора, старлей махнул ему рукой.
– Следуйте за мной, – сказал он.
Пока шли по мрачным коридорам изолятора он провёл с Костей небольшой инструктаж.
– Мне дано чёткое указание не спускать глаз с арестованного чтобы исключить все возможные попытки суицида с его стороны, – без запинок и с серьёзной интонацией в голосе затараторил старлей. – Я буду присутствовать при вашей беседе. Если вы с этим не согласны мы можем сейчас остановиться, и вы выразите свои претензии руководству.
– Будем следовать вашим внутренним инструкциям, – не останавливаясь ответил ему Костя. – Хотя по закону я имею полное право общаться с подозреваемым наедине. А вы в этом случае должны находиться за дверью.
Тот ехидно усмехнулся:
– Да. Вы правы, но у меня есть приказ…
Они прошли в допросную комнату.
– Располагайтесь пока за столом, – старлей указал Косте рукой на стол, прикрученный к полу большими болтами. – Арестованного приведут через минуту.
Костя взглянул на циферблат наручных часов, вытащил из портфеля несколько чистых листов бумаги, авторучку и диктофон. Старлей не ошибся. Ровно через минуту донёсся звон металлической цепи, а через несколько секунд в дверном проёме он увидел мужчину среднего телосложения лет шестидесяти. У него были тёмно-серые с проседью волосы, собранные на затылке в пучок и необычные черты лица, которое не выражало какой-либо обеспокоенности. Словно он находился не в СИЗО, а на экскурсии в музее. Кроме наручников на руках, его ноги были также пристёгнуты между собой цепью. Он вошёл в допросную комнату мелким гусиным шагом с непривычки спотыкаясь от ограниченной и стеснённой ходьбы. Позади шёл конвоир. Дойдя до стола, арестованный мужчина остановился как вкопанный и стал молча смотреть на Костю. Конвоир, который его привёл, вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Старлей упёрся своей пятой точкой в оконный подоконник, похлопывая по раскрытой ладони руки резиновой дубинкой, которую держал в другой руке. При этом он пристально наблюдал как за Костей, так и за арестованным.
