Император сидел на троне и обдумывал произошедшее событие. Он не очень хорошо относился к попыткам своей дочери вырваться выше того места, которое ей предназначено. С самого детства она пыталась доказать, что лучше, умнее, сильнее своих братьев. И до чего это довело?
Константин не имел ничего против того, что дочь решила заполучить перспективного парня в свою свиту. Лучше, конечно, протолкнуть Ярослава повыше, в окружение Арсения или Георгия. Второй коллекционирует талантливых и разносторонних личностей, а Первый наверняка сделал бы Воронова своим спарринг-партнером. Приближать к себе мощных и смертоносных бойцов в его стиле.
В этот момент двери в зал отворились и внутрь вошел второй человек в Российской империи – канцлер Бестужев-Рюмин Геннадий Алексеевич. В его висках отчетливо виднелась седина, которой тот чуть ли не гордился, так как считал, что менять свою внешность ниже его достоинства. Совсем немногие понимали эту его причуду, так как «правка» внешности уже лет двадцать как стала привычной для общества вещью.
Император еще раз оглядел Георгиевский зал, который не очень любил. Ему было куда приятнее решать вопросы в своем небольшом кабинете, но регламент вынуждал организовывать приемы именно тут. Традиции, мать его. К тому же, учитывая последние обстоятельства, этот зал является единственным местом во дворце, где не велась видеосъемка.
Большой тронный зал выглядел абсолютно так же, как и сто пятьдесят лет назад. Изменения, конечно, вносились, но только при условии сохранения первоначального внешнего вида. К примеру, мраморный барельеф с изображением Святого Георгия, который находился над троном, теперь полностью состоял из «ранговой пыли». А каждая из восемнадцати колон была напичкана самым современным вооружением, которое приводилось в «боевой режим» при малейшей угрозе Императору.
– Всемилостивейший государь, – канцлер остановился в пяти шагах от трона и сделал легкий поклон.
Император вздохнул и откинулся на троне.
– Как это произошло, Гена? – гневно пробасил он. – Ты уверял меня, что у имущества, находящегося в собственности у Императорской семьи, абсолютная защита. Что ни один хакер не сможет взломать наши сервера.
– Это так, мой государь.
– Неужели? Хочешь сказать, что видеозапись, разлетевшаяся по сети, подделка?
– Нет....
– Тогда скажи, Бестужев, – Император поднялся с трона и подошел к своему собеседнику, – почему каждый простолюдин нашей Империи получил возможность лицезреть мою дочь в обнаженном виде? Почему со вчерашнего вечера в каждом захудалом кабаке обсуждают, как и в какой позе этот Воронов имел.... – Константин осекся и глубоко вздохнул. Он до сих пор находился в небольшом шоке от просмотренного видео. Ни один отец не хотел бы увидеть подобное, будь он хоть императором, хоть обычным фермером.
– Лучшие программисты Империи пытаются понять, как подобное могло произойти. Ваш сын, Арсений, лично допрашивает каждого сотрудника службы безопасности. За любого, кто вызовет хотя бы малейшее подозрение, возьмутся всерьез. Расследование идет и рано или поздно мы найдем какую-нибудь зацепку. В данный момент нам надо выработать план действий. Что говорить в публичной плоскости и как поступить со все более распространяющейся видеозаписью.
– Вы должны удалить это из сети! – рявкнул Константин.
– Это невозможно.... – смиренно произнес канцлер. – После каждой удаленной записи в интернете появляется десятки новых. К тому же уверен, что многие сохранили эту запись у себя в телефонах. И это если не брать в расчет, что увидевшие видео могут просматривать его раз за разом, прокручивая собственные воспоминания.
– Тогда мы должны давать сроки всем, кто посмеет хотя бы попробовать обсуждать эту запись! Сажайте всех, кто хоть словом обмолвится!!!
– Государь, это не очень разумно…
– ОНИ.....БУДУТ....ОБСУЖДАТЬ....МОЮ....ДОЧЬ!!!!
Давно Геннадий Алексеевич не видел Императора в таком гневе. В последний раз он был так зол, когда Османский султан вторгся в нашу Империю без объявления войны. Хотя за месяц до этого клялся в вечном союзе.
– Рано или поздно все забудут об этом.
– Гена, не надо делать вид, что ты тупее, чем есть на самом деле, – уже более спокойно произнес Константин и вернулся к себе на трон. – Это явно дело рук этой непонятной организации «Состав-18». Они пытаются дискредитировать нашу семью. Ведь что такого в этой записи? Все занимаются сексом. Но увидев видео, люди начнут втихую смеяться, издеваться. И в конце концов потеряют всяческое уважение к Императорскому роду. Знаешь, что произойдет после этого?
– Догадываюсь.
– А еще на ситуацию можно посмотреть с другой стороны. Что подумают недруги, когда узнают, что наша Служба Безопасности ничего не стоит? Что все, происходящее в резиденциях Императорской семьи, может в любой момент оказаться в сети? Личные разговоры, секретные переговоры и так далее. – государь выпустил немного «ранговой пыли» и заставил ее вспыхивать на подобие зажигалки. Всполохи огня его успокаивали.
Канцлер сдержанно кивнул.
– В политике не терпят слабых. И ты, Гена, знаешь это лучше меня. Стоит кому-то из Великих Родов почувствовать шаткость моих позиций, так они сразу же начнут плести интриги за моей спиной. А то и вовсе войдут в сговор с кем-то из иностранной разведки. Что там с Салтыковым? Вы нашли его?
– Нет, но мы работаем над этим.
– Тебе не кажется, что в последнее время я слишком часто слышу этот ответ? Может, мне стоит присмотреть на место канцлера кого-то более расторопного? Князь Потапов давно зарится на эту должность.
Канцлер сделал виноватое лицо и ничего не ответил. Он прекрасно понимал, что Император не сместит его. Слишком многое знал и видел Геннадий Алексеевич. Так что тут одно из двух: или он попадет в немилость и окажется за тюремной решеткой, или останется в этой должности до конца своих дней.
В этот момент дверь в зал снова отворились и внутрь вошла Елена Константиновна. Император в который раз подметил необычайную красоту своей дочери. Чем старше та становилась, тем больше напоминала его погибшую жену. И он все чаще ловил себя на мысли, что именно поэтому отдаляет дочь от себя. Слишком сильна была боль утраты после смерти Серафимы. Ему было действительно сложно вновь и вновь видеть ее лицо.
Девушка вошла в Георгиевский зал в окружении охраны. Константин опасался, что его дочь снова покажет свой характер и пойдет разбираться со службой безопасности сама. Но нет, Лена выглядела смиренной и немного задумчивой. Значит, не все так плохо.
– Здравствуй, отец, – девушка изобразила реверанс и с холодом посмотрела на канцлера, которого недолюбливала с самого детства. – Геннадий Алексеевич.
