Было ранее утро. Я проснулась от крика, шума, топота ног. Похоже, что-то случилось. Я посмотрела на мобильный телефон, который ночью всегда возле меня: было около 6 утра. Быстро встала, накинула халат и решила выйти во двор. Заглянула в комнату к сыну, он тоже проснулся, но вставать ему было лень. Открыв входную дверь в наши так называемые апартаменты, я вышла в маленький предбанник. Дверь была нараспашку. Во дворике толпилась уйма народу: люди в белых халатах, полицейские и жильцы. Хозяйка дома – пожилая, дородная Ольга Афанасьевна – полулежала в старом кресле. Возле неё крутился фельдшер и что-то давал ей выпить, медсестричка суетилась, мерила давление.
Ольге Афанасьевне было за восемьдесят, но она очень хорошо выглядела – ухоженная, элегантная, всегда с маникюром, при причёске, в украшениях. Я успела разглядеть только её бледное запрокинутое лицо. Над ней стоял, опираясь на тросточку, её муж Николай Степанович, который был немного моложе её, но выглядел существенно старше. На него жалко было смотреть, он всё пытался сказать жене что-то успокаивающее, но не мог, – губы дрожали, язык заплетался. Полицейские же в форме, а их было двое, склонились над чьим-то телом, которое нелепо возлежало на большой старой добротной кровати-качалке. На столе стояли разнокалиберные пустые бутылки из-под алкоголя, всякая снедь на тарелках, окурки в стаканах – вид, конечно, был неприглядный.
Я так и застыла на единственной ступеньке, не решаясь сделать шаг. Всего один шаг во двор… как будто эта ступенька могла меня защитить от всего того, что творилось там. Я ничего не понимала и заспанными глазами смотрела на всё это, содрогаясь от одной мысли: произошло что-то ужасное. Но, не дав опомниться, ко мне подошёл один из мужчин в штатском и взял меня в оборот. Отвёл в другой конец двора. Я успела только увидеть, как двое полицейских выводили со двора одного из мужчин, приехавших отдохнуть и живущих в соседнем домике в этом же дворе. Я была заинтригована, в замешательстве и ничего не понимала.
Но начнём сначала. Волею судьбы я оказалась в одном южном приморском городе. Воля судьбы – это желание моего младшего сына. Он решил, что в этом городе он может начать продвигать свой бизнес и Крым для этого прекрасно подходит. Времена нынче трудные для малого бизнеса в Москве – надо ещё параллельно что-то открывать. И вот мой отпрыск приехал на полуостров, арендовал дом на весь курортный сезон, куда и его мамочка – юная пенсионерка – благополучно прикатила с его разрешения. Парень он холостой, и мама ему никак не помешает. Мамочка – это я: очаровательная, обаятельная, неотразимая Эллочка, мать двоих сыновей, которую совсем недавно торжественно выгнали на пенсию. А самое смешное – из пенсионного фонда, где я трудилась в отделе клиентской службы и была на хорошем счету. Я ведь ещё советской закалки и с людьми находила общий язык: с бабулями и дедулями общалась по-хорошему, всё им объясняла и помогала в сборе документов. Но нашего бывшего руководителя отдали под суд за его махинации с материнским капиталом. Пришла новая начальница, и всем тем, кто работает давно и кому уже пора на пенсию, дали хорошего пенделя и отправили в свободный полёт. Закон есть закон, и мы ушли, освободив место молодым. Я знала, что всё к этому идёт – и так уже лишних пару лет проработала, – потому возражать не стала. Да и не могла, если бы даже захотела. Нас таких, которых торжественно выпроводили, было пять человек. Ну и оказались мы на свободе, не зная, что же с этой свободой делать…
Так вот, меня зовут Эллочка. Именно так – уменьшительно-ласкательным именем – зовут меня все мои близкие и друзья. Пошло это с лёгкой руки моей мамы, царствие ей небесное. Одна беда: когда я знакомлюсь с мужчинами, они вдруг начинают проявлять свои недюжинные познания в отечественной литературе: «Вы случайно не людоедка, меня не съедите?» У меня создаётся впечатление, что всё, что они читали, – «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, и знают только Эллочку-людоедку. А некоторые даже и не читали, а только фильм смотрели.
Я – вдова уже десять лет, и подруги периодически знакомят меня с какими-то мужчинами. Но, увы, тонкие струны моей ранимой души никто из них не задел. Видите, какая я классная – даже иронизирую над собой.
Так вот, жильё, которое арендовал сын, трудно назвать отдельно стоящим домом. Участок большой. Но при этом поделён странным образом: беспорядочно застроен. Но, как всегда, оказалось, что беспорядок – это строго продуманный порядок, ведомый одним хозяевам. Нам с сыном достался первый этаж трёхэтажного особняка, не побоюсь этого слова. Из тамбура-предбанника вела лестница на второй этаж, где жили хозяева – Ольга Афанасьевна и Николай Степанович. На третьем этаже обитал их тридцатилетний внук Андрей с женой Ирой и маленькой дочерью. А мансарда раньше использовалась для вечеринок, там стояли столы для игры в биллиард и настольный теннис, но с некоторых пор она находилась в запустении. На территории двора ещё были два дома: одноэтажный, который отделял наш дворик от заднего двора и маленького садика. В этом домике периодически менялись жильцы – приезжали и уезжали отдыхающие. А в начале двора стояло двухэтажное здание, которое выполняло две функции. Первая – жилая, со двора вела лестница в комнаты, где обитала вот уже без малого семь лет семья спокойного и мирного жителя ближнего зарубежья, а на первом этаже, вход куда был с улицы и доступа во двор не имелось, располагался офис какой-то непонятной фирмочки – функция номер два.
Так что в этом доме под номером 15 на улице с красивым названием Яблоневая одновременно проживало много народа. Хозяева хорошо потрудились в своё время и теперь пожинали плоды своих трудов в виде денежных купюр. К их маленькой пенсии прибавлялся в курортный сезон неплохой такой месячный доход. И, надо отдать должное старикам, они помогали детям и внукам. Я же ничем не занималась, лишь читала свои любимые ироничные детективы, полные юмора, жизни и любви. А ещё ходила на пляж – выгуливала свои наряды на набережной. Иногда сын меня выводил в люди, то есть в мой любимый рыбный ресторан «Морская пристань», где я наслаждалась восхитительной свежайшей рыбой и морепродуктами. Иногда ко мне заходила Ольга Афанасьевна поговорить про жизнь. А жизнь у них была нелёгкой…
Старики-хозяева называли меня молоденькой вдовушкой – я ведь была ровесницей их старшей дочери. Мы с сыном были единственными, кто так надолго у них задержался, не считая квартирантов из ближнего зарубежья. Со временем с хозяевами у меня завязались приятельские отношения.
И вот, прожив у них в тишине и покое почти два месяца, я была потрясена тем, что увидела сегодня в 6 утра. Это был просто удар для меня… Не успела я всё как следует разглядеть, как меня сразу перехватил приятный мужчина в штатском, лет сорока, представившись капитаном Золотарёвым Александром Сергеевичем. Помню, я ему ещё сказала: «Как Пушкина?»
