Усложнение социальной реальности ставит человека перед лицом проблем, которые во многом являются несопоставимыми с недавним прошлым. Личность, отдельные группы, юрисдикционные органы и государство в целом сталкиваются с необходимостью сделать выбор в условиях дефицита информации, времени, а в ряде случаев – и при отсутствии опыта, взять на себя ответственность, проявить компетентность и профессионализм. Еще никогда человек и человечество не становились настолько проблематичными для себя, как в настоящее время. В связи с этим требуется мобилизация всего духовного, нравственного и психологического потенциала цивилизации в меняющемся бытии. Немаловажную роль в решении данных проблем призваны сыграть достижения науки и техники.
Локомотивом современного развития естественных и технических наук является их всевозрастающая и укрепляющаяся интеграция, онтологическое и гносеологическое взаимопроникновение, в результате которых возникают новые научные направления – биофизика, биохимия, кибернетическая медицина и многие другие. Такой симбиоз дает хороший эффект, позволяет разрабатывать темы, которые ранее либо никем не исследовались, либо рассматривались поверхностно.
В общественных и гуманитарных науках дело обстоит куда хуже. Здесь зачастую отсутствует сколько-нибудь устойчивый союз не только с естественными и техническими науками, но даже между отдельными отраслями права и родственными отраслями научного знания – правом, философией, социологией, политологией, экономикой и другими. Данное состояние характерно и для зарубежной науки. По этому поводу Э. Гуссерль, в частности, замечает: «Европейские нации больны, говорят нам, сама Европа в кризисе. Мы прямо-таки тонем в потоке наивных и экзальтированных реформаторских идей. Но почему столь высокоразвитые науки о духе пасуют перед тем, что успешно осуществляют в своей сфере науки естественные?»[1].
Привычно игнорируя положение о том, что человек со всеми производными ничуть не менее естественный элемент природы, чем любой иной объект, продолжает жизнь довольно жесткая дифференциация гуманитарных и естественных наук и их методов, с неоправданным непринятием последних. В результате современная юридическая наука оказывается современной во временном, а не в содержательном смысле. Успехи, приходящие в другие науки, незаслуженно обходят стороной юриспруденцию.
Отрадно отметить, что ситуация в последние годы меняется к лучшему. К началу XXI в. в научно-юридическом сообществе появились удовлетворительные условия для проведения исследований, основанных на принципиально отличных от традиционных методологических положениях: преодолен жесткий идеологический консерватизм; сформирован концептуальный плюрализм; изменен уровень толерантности к различным гипотезам, версиям и иным компонентам; наметился отказ от проповедования «философии крайностей». Стали появляться отдельные исследования по таким комплексным направлениям, как правовая кибернетика, криминология, юридическая психология, конфликтология, биоэтика, социология медицины, медицинское право и др. В современном отечественном правоведении активно развивается так называемый интеграционный подход к праву[2]. Своеобразными альфой и омегой интеграционного подхода выступают юридический позитивизм и естественно-правовая доктрина. Сближение, органическое переплетение и взаимное дополнение этих некогда непримиримых правовых концепций, выражаются, как заметил И. Ю. Козлихин, в процессе «конвергенции юридического позитивизма и теорий естественного права»[3]. В Российской Федерации эти процессы только набирают силу.
Важно заметить, что данная связь должна быть органичной, не ограничиваться только собственно наукой, а своевременно проникать как в образовательный процесс, так и в повседневную практику. Как правильно заметила Н. И. Побежимова, «сегодня нам уже нельзя замыкаться в рамках юриспруденции, мы должны контактировать с экономистами, социологами, психологами, развивать междисциплинарные связи. Составляя учебные планы, программы, стандарты, необходимо, чтобы эта связь была четко зафиксирована»[4].
Соотношение, взаимодействие и интеграция наук обусловлены не только логикой и тенденциями развития самой науки, но и запросами практики[5], ставящими перед наукой такие задачи, которые не в состоянии решить порознь любая отрасль знания. Никогда прежде мир не был таким сложным для понимания, как сегодня. В связи с этим, ответственность мыслителей, политиков, социологов, юристов, медиков за формирование общественного сознания, распространение и воплощение в жизнь идеалов истины и справедливости неуклонно возрастает.
Фундаментальная и прикладная науки и достижения в своем интегрирующем качестве накладывают своеобразный отпечаток не только на конкретную историческую эпоху, но и на человека, принадлежащего к данной эпохе и данному обществу.
О глобальных проблемах человечества, их политических и экономических аспектах нет необходимости говорить особо: они очевидны и постоянно находятся в центре внимания государства, общества и ученых. С проблемами «повседневности» дело обстоит иначе. Потребности конкретной личности, ее образ жизни и правовой статус, социальная политика рассматривались ранее, главным образом, через призму классовой борьбы, примат интересов государства и общества. В настоящее время им просто не уделяется должного внимания. Такое отношение раскрывает невозможность самосохранения и самоопределения цивилизованного человека. Кажущаяся «вторичность» локального уровня и его должного правового регулирования уже не раз была причиной социально-политических конфликтов: мелкие неурядицы вырастали до масштаба государственных проблем; принятые законы оказывались неработающими или приводили к парадоксальным результатам, требовавшим немедленного вмешательства государства в лице его отдельных институтов. Несоответствие государственных решений потребностям конкретных людей, требованиям здравого смысла, тенденциям развития тех или иных общественных отношений порождают «обесчеловеченную» среду обитания. Но для того чтобы правовая норма была эффективной, она должна «превратиться в элемент правосознания»[6].
Задача законодателя – обеспечить такое законодательство, которое на данный момент наиболее соответствует состоянию общественных отношений и потребностям их дальнейшего развития, хотя добиться этого весьма непросто.
