Идеальный день, таких не много.
Мало солнца, света, моря.
Сложно с рационом.
Идеальный день, он точно сочный,
Вкусный, приторный и мощный.
Важен запах моря.
Так какой он, этот светлый день?
Он будет?
Будет, был и есть – он рядом,
И всегда пребудет.
Он в ранних солнечных лучах,
В закате и на склоне гор.
Он в радостных твоих руках,
В ладошках из радушных слов.
Он в теплом слове, нежном взгляде,
Он в быстротечном темпе слов,
Он в переулке за цветами
И в самом сердце твоих снов.
Уходит год, за ним другой.
Живем, как в старом сундуке.
Порог, пролог – всё на потом,
Застыв в полезной суете.
Рождественские мандарины
На лавках рынка не загнили.
Мы все немножечко волхвы,
Когда Христа открыли.
Открыв страницу диалога,
Не сможешь жить ты по-другому.
Ворвется в жизнь любовь и вера,
На сердце будет мне теплее.
Последние минуты ноября и свежий лист календаря.
Осенний воздух, листьев нет, сушеный хруст в ногах.
Печаль, осенняя хандра не красит воздух ноября.
То дождь, то снег, туман, роса – потухший свет в очах.
Укутан в теплый плед, почти что рай.
Ложатся строчки стройно в ряд.
Рука в руке, согретый чай.
И вторит кто-то песню в такт.
Часы, минуты и секунды – суета.
Сегодня, здесь, сейчас – мгновение ценно.
Раскрыть окно и получить в награду веру,
Забыть о прошлом и шагнуть навстречу ветру.
А даже если это сон – и пусть, наверно,
Останусь лишь романтиком с несбывшейся надеждой.
Не стих, не проза, не поэт –
Сама не знаю, где я, кто я.
Возможно, кто и даст ответ,
Но не сегодня, не сегодня.
Читаешь пост, а он корявый.
Заданий много, пухнет мозг.
Ты сам порою забываешь
И слог подобран не всерьёз.
Друзей не много и не мало.
Их столько, сколько дал Господь.
Другое меня забавляло –
Останется ли друг с тобой.
Мы все когда-нибудь хотели
Попасть с огня да в полымя –
Масштаб Вселенной без потери
Постичь никто так и не смог.
Слагаю стих, он сам ложится
Под коврик завтрашних надежд.
Мечта на полочке пылится.
Весенний ветер да подтекст.
Личные вещи в топку и печку,
Шарю в кармане – крошек навалом.
Мне бы распеться, но надо согреться.
Лист А4 – пусто в квартире.
Кошка с дивана смотрит упрямо.
Срочное, прочное, важное, главное –
Сбоку на стойке лампадка и сроки.
Пусто и тихо, знамения из лиха,
Строки и почерк сложные очень.
Вести без места – скучные с ветром,
Дождик в подвале и кактус подарен.
Лора, Лау́ра, Лáура, аура
Лора, Лау́ра, Лáура, аура
Женщина-воин, женщина-меч,
Вестница радостных встреч.
Бьёт сразу в сердце, там, где больней.
Соль, ля минор и семь четвертей,
Всё, что ей нужно для сути вещей.
Солнечный отблеск – светится прядь,
Голос пронзительный и зоркий глаз.
Блюз, симпл-джаз, хоррор и панк,
Музыка бьëтся в ритмовый транс.
Высоко в горах, в тех местах, где снег никогда не тает, задумчиво разглядывала даль Фрейя. Она смотрела дальше, чем может видеть обычный человек. Ни о чём не думая, она созерцала и наслаждалась прекрасным видом. Ей казалось, что сейчас время остановилось – нет ни прошлого, ни будущего. Есть только вот эта минута и все остальное не имеет значения.
***
Вдоль замёрзшего берега прогуливалась парочка. Молодой человек был одет совсем не по погоде, как всегда франтился и много курил. Девушка наоборот, была сильно укутана, но всё равно ёжилась от прохлады, и от этого ей становилось совсем неуютно.
– Ты, наверно, хочешь меня опять бросить, уехать, убежать, я чувствую подвох. Я слишком давно тебя знаю, я знаю, что твоей скорости позавидует любой автогонщик, – он даже не смотрел на неё, просто глядел на лёд, от которого не мог оторвать глаз.
– Я никуда не уеду – замёрзшими губами сказала девушка.
Вдалеке пронеслась машина и сумерки уже практически наступили.
– Если ты уедешь, я не смогу этого пережить. Ты для меня самый главный человек. Я с тобой целый, без тебя – я половина, даже не ноль, минус один, – молодой человек перевёл взгляд на свою возлюбленную. Девушка смотрела на него, и из глаз полились слёзы, так долго душившие её. Она понимала, что никогда в жизни не сможет никого так полюбить.
– Ты же знаешь, что я тебя люблю, и даже если меня не будет рядом, я всё равно не разлюблю.
Молодой человек смотрел на нее и прокручивал в голове последние события, которые отдавали болью и горечью. Для него сейчас ничего больше не существовало, он помнил только минуты, дни, недели, месяцы… Он помнил всё, что напоминало о том дне, когда она ушла без предупреждения и объяснений.
***
Фригг и Сиф наблюдали за душераздирающей картиной и спорили, кто заслуживает справедливости, а кому всё-таки нет оправдания. Сиф, златовласая богиня – вершительница судеб, была на стороне девушки. Фригг, темноволосая красавица, которой не было равной в Асгарде, была на стороне молодого человека.
– Он прав, она опять сбежит, она нестабильная, взбалмошная и своенравная, не достойна она прощения и любви, – настаивала Фригг. – Они всего лишь люди, которые ошибаются, спотыкаются, – пыталась переубедить Сиф. – Я могу её превратить в пепел, её развеет ветер, и она никогда больше не сможет причинить боль, – вспылила Фригг. – Подожди, пусть пройдёт время и он увидит, что она изменилась, что она всё осознала, – Сиф практически умоляла.
***
Фрейя услышала плач девушки, вдруг ощутила боль обоих влюбленных. Она не знала, как поступить: по закону Асгарда парочку надо было разлучать. И не просто разлучать, а убивать того, кто нанес большую боль другому.
Она приняла решение примирить молодых людей между собой. Фрея была готова ходатайствовать за каждого человека, и не важно какой проступок он совершил. Ни за что она не позволит Фригг кого-либо убивать, она пришла в Асгард, чтобы разрушить закон и вместо убийств поселить любовь.
Обнуление
Я лежал с закрытыми глазами, чувствовал тепло и то, что знойным воздухом пропитано всё пространство. Ощупав пальцами поверхность, на которой лежал, понял, что лежу на песке. Я открыл глаза и осмотрелся, вокруг был только песок, а надо мной палящее яркое солнце, лучи которого одновременно освещали и согревали. Ни души. Как будто всё вымерло. В висках стучало глухим стуком. Нащупав карманы, я понял, что они пусты. На левой руке механические часы показывали полдень. Попробовал сделать шаг и чуть не упал. Неизвестно, сколько я пролежал в таком обездвиженном состоянии, но каждое движение давалось нелегко. Если сейчас полдень, значит солнце на юге, я двигался в направлении солнца, шел умеренным шагом, осматриваясь по сторонам. Жажда давала о себе знать. Я не помнил ничего из своей жизни. Как меня зовут? Откуда я? Есть ли у меня кошка, а может, я вообще собачник? Самое главное, почему же очнулся в середине своего пути? Жажда мучила меня с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Казалось, что песок повис в воздухе, и его лёгкая дымка застыла, создавая ощущение некой завесы, между мной и остальным миром. Через пару часов я увидел вдалеке небольшое поселение, ускорился, чтобы добраться до воды и поговорить с местными жителями.
