НескАзанное – несказАнно,
живее росчерка Сезанна,
больнее слов, быстрее почты
(Российской, к сожаленью, – точно)
роднит чужих вполоборота,
когда ни цвета глаз, ни роста
не знаешь – или же не помнишь.
Но Бог по щедрости на помощь
не видевшей Ицхака Ривке
даёт во рту невнятный привкус:
под языком, глицина слаще,
комок из до сих пор не ставших
словами – мыслей, или даже
того, что было мысли раньше…
И Ривка верит: тот же вирус
Ицхака гложет. Пусть он вырос —
он строил замки из того же
песка на берегу, и кожей
услышит то, что ей не выжать,
а если выдавит – не выжить…
Верблюд идёт через пустыню,
пред Мамре тело Сары стынет…
В висках у Ривки и в запястьях
нескАзанное, часть за частью,
передаёт себя по Морзе —
Ицхак в ответ выходит к звёздам —
прожилкам синим в теле Ночи…
Читает Ривку. Видеть хочет…
Верблюд почти ползёт, как Время,
пустыня кажется безмерной…
Но что им Время, Расстоянье,
когда по проводам молчанья
ведётся переписка смыслов —
неистовых, и всё же чистых.
Верблюд когда-нибудь преткнётся —
но в нужный час: к заходу Солнца.
Ицхак как раз к дороге выйдет —
он не пророк и не провидец,
он просто тот, кто слышит звуки
нескАзанного.
– Здравствуй, друг мой. —
Сказала бы сейчас другая.
А Ривка мнётся, как нагая
купальщица, и в покрывало
плотнее кутается: мало ль,
а вдруг глаза его, как Божьи,
пронизывают нАсквозь? Позже
они ещё наговорятся…
Пуд соли, то есть, тонны мацы
ещё придётся им откушать…
Сроднятся и тела, и души…
Под звуки цитры и кимвала
она споёт ему немало
неписанных псалмов… И всё же
нескАзанного будет больше.
Вот так всегда. Всегда за кадром —
всё лучшее, хотя б отснята
была вся жизнь. Без репетиций
всё важное слетает птицей
с предательски дрожащих губ – и
уверенный наш имидж губит.
А чаще – вовсе остаётся
нескАзанным. Гиганты, горцы,
бойцы, священники, монахи —
заговорить о главном – в страхе…
А может, попросту нарушить
боятся тишину, что в души
роняет небо светлой манной?
НескАзанное – несказАнно.
6 ноября 2014