Денис пригласил меня домой.
«Выпить, расслабиться, попиздеть по-мужски».
Очень зря.
Есть давняя традиция не преломлять хлеб с врагом. Не есть и не пить с тем, кого ты собираешься уничтожить. Возможно, он что-то почуял и решил закрепить нашу «дружбу» попрочнее. Если он всерьез на это рассчитывал, то мне его жаль.
Вру. Не жаль.
Сегодня я иду его убивать.
Из нас всех он был самый осторожный.
Он первый начал носить бронежилет под деловым костюмом. Первый спрыгнул с криминала и замутил легальный бизнес. Первый купил квартиру в хорошо охраняемом элитном доме и усиленный «мерседес».
Игната уничтожить предложил тоже он.
«У меня подрастает дочь, не хочу даже думать, что она может столкнуться с таким ублюдком», – сказал он тогда. И мы все согласились, хотя у нас не было даже сыновей. По крайней мере тех, о которых мы бы знали.
Но никакая охрана и броня не помогут, если ты доверяешь врагу.
А мне он доверяет.
Настолько, что когда я получаю от него СМС: «Прости, задерживаюсь в офисе, откроет Анька, начинай без меня, весь бар твой», я могу только удивленно хмыкнуть.
Или его так расслабили последние десять лет сытой стабильной жизни?
Анька – та самая дочь, за которую он так испугался, когда увидел, что наш друг делает с молоденькими девицами, которые попадают ему в лапы. Не спорю, Игнат – больной ублюдок. Но он всего лишь чуть-чуть хуже нас, остальных. Настолько чуть-чуть, что мы далеко не сразу поняли, насколько он поехавший, потому что и сами творили дикие вещи с теми самыми девицами. После того, что Денис вместе со мной заставлял делать шлюх из дорогого эскорта в Лондоне, оставлять меня наедине с дочерью – плохая идея.
Весь последний месяц я толокся у него дома, якобы «обсуждая бизнес», хотя давно можно было понять, что моя фирма-прикрытие работает себе в убыток, только чтобы давать возможность прятать за красивым фасадом нашу основную деятельность. На самом деле мне нужно было прощупать почву, понять, есть ли шанс вернуть все назад, примирить Игната и Дениса и восстановить нашу старую компанию. А если нет – выполнить мой самый дорогой и сложный заказ.
Убить моего друга.
По заказу другого друга.
Увы.
Сегодня со мной не газовый пистолет, как весь этот месяц для усыпления бдительности охраны, а полноценный «Макаров». Глушитель брать не стал. У Дениса отличная звукоизоляция.
Охрана, впрочем, даже не чухнулась на завопившую рамку на входе. Первые пять раз они раздевали меня до трусов, получали на каждый нож разрешением в морду и вопли от Дениса за излишнюю бдительность. Сегодняшний урок вы запомните надолго – тот, кто показался вам опасным с самого начала, будет опасным и через месяц, неважно, сколько раз он проходил мимо, улыбаясь.
Дверь на этаже уже была открыта, я зашел и запер ее за собой. Дениса все равно пока нет, посижу, попью чая, дождусь.
– Дядя Марк, проходите в гостиную, я сейчас! – донесся звонкий голосок из глубины квартиры.
Это отец ей ляпнул при знакомстве: «Это Марк… дядя Марк для тебя», с тех пор Анька и травит. Я, конечно, старше ее в два раза, но забавно такое слышать от двадцатилетней созревшей девки.
Гостиная у них, как теперь строят, совмещена с кухней, так что я на правах «дяди Марка» налил чайник, подхватил какое-то печенье из вазы на столе и развалился на диване, всерьез жалея, что не могу проредить бар. Не пью на деле.
Этим печеньем я и подавился, когда в комнату впорхнула Анька: босиком по теплым полам, в коротких шортиках в обтяжку и крошечной маечке.
Я только недавно пообщался с Игнатом и еще помню, как выглядит человек, который вообще не сдерживает никаких своих порывов.
Я не такой.
– Как вас лучше звать? – Аня присела на подлокотник дивана рядом со мной, как будто не было другого места во всей гостиной. – Дядя Марк все-таки глупо звучит.
Она потянулась за печеньем, и прямо перед моими глазами маечка обрисовала ее роскошную небольшую упругую грудь с торчащими сосками. Той самой молодой формы которую потом не повторить никакой пластикой.
Она у себя дома и ничего не боится. Теплые полы, отопление, климатический контроль «умного дома». Зачем ей одеваться теплее, правда? Она меня не ждала, я пришел к отцу…
Тяжко уговаривать себя самого, что трущееся рядом молодое тело тебе никто не предлагает.
– Можно просто Марк, – я отложил надкушенное печенье и встал, чтобы налить себе чая.
– Просто Марк? – она тоже вскочила и прислонилась к кухонной столешнице прямо рядом со мной, так что я задевал ее локтем, заваривая пакетик чая кипятком.
– И на ты.
Отодвинул локтем и открыл дверцу, чтобы выбросить блестящую обертку от пакетика, напомнившую сейчас обертку от презерватива.
– Не могу на ты, вы все-таки… в отцы мне годитесь.
И она выгнулась в спине, демонстрируя мне все свои возможности.
Неужели они в свои двадцать не понимают, как действуют на нас, еще не очень старых козлов? Как эти блядские шортики, обтягивающие ее так, что я могу нарисовать ее пизду в подробностях, не раздевая, действуют на меня?
Как и маечка…
Член держу под контролем.
У меня охуенный самоконтроль, блять!
Я могу три дня сидеть на чердаке, карауля, пока объект выйдет из дома, чтобы снять его крайне аккуратно именно в том месте, где мне удобно, и где не отследить, откуда стреляли.
Я могу смотреть в глаза человеку, пока он пьет чай, в который уже подсыпана отрава.
Я могу целовать женщину, мужа которой только что убил смертельной инъекцией, пока он отходил в туалет.
Я проходил все проверки на детекторе лжи, потому что умею сплетать правду из неправды.
Я перетрахал сотни баб, и точно знаю, что ни у кого не поперек и радуги под юбкой тоже нет.
Я делал с ними такие вещи, за которые меня бы убил любой нормальный человек.
Но совершенно непонятно, почему меня так дергает это юное тельце, едва прикрытое двумя белыми тряпочками. Неужели старость пришла, бес в ребро, требуется молодуха для ярости духа?
Возвращаюсь с чашкой на диван, и Анька вновь пристраивается рядом, как будто уже застолбила место рядом со мной. Наклоняется вперед, тянется к вазочке с печеньем, и с моего места ее выгнутая спина и попка в форме сердечка, беззастенчиво выглядывающая из-под края шортиков образуют ровно такой вид, какой был бы, если б я ее ебал раком.
Член дергается: «Ну что ж ты, давай засадим!»
Пиздец. Никогда не говорил с Марком-младшим, считал это инфантилизмом.
Но сейчас у него явно свое, отличное от моего мнения.
Я хочу спокойно пустить пулю в затылок Денису и уйти в снятую двумя этажами выше подставную квартиру, вылежать там недельку, пока не угомонятся.
Он же хочет раздвинуть эти румяные сладкие булочки и ворваться в шелковую тесноту. Да так, что у меня дыхание перехватывает.
– Марк, а ты как с папой познакомился? – спрашивает Анька, выпрямляясь и раздвигая ноги, чтобы оседлать подлокотник как огромный толстый хуй. Ее бедро теперь трется о мое, но не это меня сейчас волнует сильнее всего.
