Миранде Лаукканен, без которой эта история не дошла бы даже до многоточия…
Где-то в Америке.
Наши дни.
Чистые зеркальные двери лифта, отражавшие лица служащих и посетителей здания делового центра, который был расположен в центральной части города, плавно раскрылись, словно облака проплыли по небу, тихо и без каких-либо препятствий, и из кабинки в коридор вышел человек в синем костюме. Идеально выглаженная рубашка холодного розового цвета в сочетании с галстуком бургундского оттенка и тщательно начищенными черными итальянскими туфлями придавали этому человеку утонченный образ. Он изредка опускал голову вниз, чтобы убедиться, что к обуви не прилипла какая-нибудь грязь.
Семнадцатый этаж. При выходе из лифта человек в синем костюме остановился и осмотрелся. Несколько человек, вышедших вместе с ним, разошлись в разные стороны. Перед ним стоял длинный стол-ресепшен, за которым сидели две миловидные девушки. За их спинами на стене были прикреплены таблички с надписями. Серебристые, блестящие буквы указывали названия компаний, чьи офисы располагались на этом этаже. Из четырех компаний справа человек в синем костюме знал только одну – известный коньячный дом HENNESSY. В левой части были размещены офисы одной крупной строительной компании и одной по продаже косметики и бижутерии. Самая нижняя надпись являлась и самой короткой – Бишоп. Именно к человеку, который носил эту фамилию, мужчина в синем костюме и направлялся.
– Здравствуйте, что вам угодно? – обратилась одна из девушек к посетителю с растянутой на все лицо улыбкой.
Он подошел к стойке и, улыбнувшись, сказал:
– Я в офис мистера Бишопа. Он меня ждет.
– Конечно, вам налево по коридору до конца. Офис 1749.
– Благодарю, – произнес мужчина и, развернувшись, отправился туда.
Идя по коридору, он ощутил, как протекали трудовые будни десятков сотрудников. Люди быстрыми шагами направлялись к дверям офисов, к своим рабочим местам, кто с пустыми руками, а кто с целой кипой деловых бумаг. Мужчины вышагивали ногами, обутыми в блестящую обувь, словно участники парада. Надетые на них костюмы представляли различные модные дома и бренды. Кто-то ходил в настоящих, а кто-то в тщательно скопированных пиджаках и брюках, не менее привлекательных, но более дешевых. Запястья их рук украшали часы, среди которых наверняка можно было найти точные копии оригиналов. Женщины, державшие свои спины свечкой, расхаживали в деловых юбках ниже колен, жакетах, блузках и туфлях.
Когда кто-нибудь проходил в офис, открыв дверь пластиковой картой, из него раздавался ропот сотрудников, будто открывалось не какое-нибудь помещение, а словно вскрывался улей с пчелами.
Коридор заканчивался, и мужчина начал вертеть глазами справа налево, разыскивая табличку с числом 1749 и фамилией Бишоп. Наконец, он увидел нужную ему дверь. Нажав на кнопку маленького прибора, раздался звонок. Не прошло и двух секунд, как он услышал ответный звук, прерывистый и быстрый, как у кенаря, который начинал распеваться. Посетитель взялся за ручку, потянул ее вниз и вошел внутрь.
Он сразу оказался в приемной мистера Бишопа. Теплая бежевая краска на стенах и темно-коричневый паркетный пол придавали этому помещению уют. Он удивился, что в приемной никого не было, хотя он ожидал увидеть здесь секретаря.
За другой дверью, ведущей в кабинет к психологу, шел разговор. Звучал только один голос, и мужчина понял, что это мистер Бишоп разговаривал по телефону, коротко отвечая на вопросы.
– Подожди минуту, – послышалось из кабинета.
Раздались шаги, а затем открылась дверь. В приемную вышел психолог, одетый ничуть не хуже – красивый серый костюм, рубашка в темно-голубую полоску, синий галстук и черные лакированные туфли. Он улыбался. На вид ему было около тридцати пяти-сорока лет, с приглаженными черными волосами и короткой бородой на лице.
– Мистер Дарем, доброго вам дня, – поздоровался психолог первым. Он двинулся к гостю и протянул ему руку. Посетитель протянул свою в ответ, и, когда их руки соединились в крепком рукопожатии, мистер Бишоп распознал волнение, которое испытывал этот человек. – Я прошу у вас прощения, но не могли бы вы немного подождать? У меня важный телефонный разговор, и мне необходимо его закончить. По правде говоря, этот разговор мог бы провести и секретарь, но, как видите, его нет, – мистер Бишоп указал раскрытой ладонью в сторону пустого угла, где когда-то, должно быть, находился стол для секретаря. – Вы можете присесть вот здесь. Я скоро закончу разговор и приму вас, как мы и договаривались.
Мистер Дарем утвердительно кивнул и произнес:
– Конечно, я подожду. Спасибо.
Психолог кивнул в ответ. Улыбка с его лица не исчезала. Он скрылся за дверью своего кабинета и продолжил разговор.
Мистер Дарем сел в мягкое кресло, обшитое голубой тканью. Он начал рассматривать две картины неизвестных ему художников. На одной из них был изображен песчаный берег с деревянной лодкой. На берегу стояла женщина в белом платье. На руках она держала младенца, закутанного в пеленку. Справа и слева от нее находились два мальчугана примерно одного роста. Женщина с мальчишками и ребенком на руках наблюдали за мужчиной, который стоял в лодке. Море пребывало в спокойствии, а платье женщины совсем не колыхалось.
«Наверное, рыбак со своей семьей», – предположил мистер Дарем.
Другая картина также изображала берег моря, но здесь художник показал настоящий ураган с бушующей и пенящейся водной пеленой, где волны, достигая огромных размеров, обрушивались на пустой берег. Мистеру Дарему вспомнилась картина Айвазовского, «Девятый вал», которую он видел в книге с изображением лучших шедевров всемирно известных художников.
Он сидел и рассматривал картины, задерживая свой взгляд на каждой по несколько секунд, пока за дверью мистер Бишоп вел телефонный разговор. Несмотря на то, что он мог расслышать каждое слово, произнесенное психологом в своем кабинете, тем не менее в приемной без секретаря и отсутствия звука ударов пальцами по клавиатуре сохранялась обстановка спокойствия и умиротворения. Массивная входная дверь красно-бордового цвета, разделявшая общий коридор с приемной психолога, сдерживала суетливые звуки, проносившиеся по коридору.
