Как-то раз, в начале лета, мы с отцом и мамой приехали на набережную нашего города, тогда еще именовавшегося Куйбышев. На улице уже неделю стояла жара и на песке возле реки начали появляться первые загорающие. Люди лежали, читая книги, или стояли, замерев как статуи, лицом к солнцу.
Родители взяли недельный отпуск, и мы почти каждый день приезжали на пляж. Я только что окончил второй класс, без троек. Как говорила моя мама:
– Потому что собрался с мыслями и написал решающий диктант на четыре.
Пляж был еще не до конца оборудован. Что-то уже успели установить на свои места, но большинство еще нет. В стороне от входа, в ряд стояли приготовленные грибки, раздевалки, скамейки для отдыха, окрашенные сотней слоев краски, которая обычно отходила от их поверхности и осыпалась ближе к концу сезона.
Больше всего в ежегодной подготовке города к пляжному сезону мне нравились, горы песка. На берег их привозила и насыпала, как мне казалось тогда огромная баржа. Высокие песчаные горы, высотой с двухэтажный дом, тут же становились центром притяжения для всех детей на берегу. Песок в них был мягким, рыхлым и влажным. С этих гор можно было кататься колбаской, делать кувырки, или строить дороги для машинок, запуская их с самого верха. Игрушечные самосвалы, катящиеся в низ, стучали своими кузовами, обгоняя танки и другие маленькие машинки. В общем «это вам не песочница во дворе».
К сожалению, в это день песок еще не привезли. Спустившись по каменным ступенькам, отделявшим пляж от прогулочной зоны, мы направились левее вдоль берега. В будни людей было не много, поэтому можно было расстелить покрывало прямо у воды, где начинался мокрый песок. Возле воды, уже стояла одна из установленных скамеек, которая была совершенно свободна. Сложив на неё вещи, мама окутала меня покрывалом, и я сменил свои шорты на плавки. Также по очереди, переоделись и мои родители.
Расстелив покрывало рядом со скамьей, мне вручили сумку с моими инструментами, в ней находилось: две пластиковые лопатки, ведерко и водяная мельница. Последняя была вещью абсолютно бесполезной. Обе лопатки же в этом году оказались крепче прошлогодней, которая сломалась на второй день использования. У неё тогда отломилась ручка, и все лето мне приходилось пользоваться ей как совком.
Мама, надев на меня панаму, легла на покрывало. Вытряхнув свои инструменты из сумки, я подошел к воде и дотронулся до нее ногой, чтобы проверить температуру. Вода была еще очень холодной, чтобы плавать, хотя в прошлый раз, я все-таки ненадолго в неё забежал и окунулся. Отец, сев на лавку положил рядом с собой газету, купленную по дороге в ларьке «Союз печать», и, откинувшись на спинку, направил свой взгляд на противоположный берег.
С горечью вздохнув из-за отсутствия песочных гор, я, взяв лопату, как циркулем очертил полукруг на мокром песке возле воды, и приступил к возведению замка. Это был, наверное, сто тысяч миллион сотый по счету замок, который был мной построен за все время.
Задачу я себе ставил такую: замок должен простоять до следующего моего приезда на пляж, поэтому он должен был быть максимально укреплен со стороны воды.
Проходящие мимо лодки и баржи, создавали большие волны, которые смывали все мои постройки. Они набрасывались на мои замки так, что за считанные часы от некоторых не оставалось и следа. Другие, которым удавалось простоять до моего ухода домой, исчезали уже к следующему моему приезду. В этот раз я решил, что начну строительство не с замка, как обычно, а со стены, за которой будет ров. Стену я задумал сделать из камней, размером хотя бы с кирпич. Тогда как я думал, она бы точно устояла и не размылась бы.
Камней в том месте, где мы остановились, было совсем мало, и их размер, меня совершенно не устраивал. Необходимые по размеру камни были разбросаны по краям пляжа, там, где песок заканчивался и начинался каменистый берег с зарослями из кустов карагача. Для того чтобы раздобыть их необходимо было пройтись шагов сто влево, до таблички «граница пляжа».
Ходить туда одному пришлось бы несколько раз, поэтому мне пришла идея попросить помощи у отца. Отложив лопатки, я подошел к папе, который пока я строил планы, уже развернул газету и перепрыгивал глазами по заголовкам с одной страницы на другую.
Рассмотрев газету, на главной странице я увидел фото красивой шхуны с мачтами. У нее на носу стояли моряки и махали фотографу руками. Ниже было еще одно фото с молодым мальчиком в форме.
Мне не хотелось отвлекать отца, хотя он редко отказывал мне в помощи, поэтому как говорится, со своей просьбой я решил зайти издалека. Выше фотографии шхуны крупными буквами был напечатан заголовок:
– Понедельник, пятое июня, одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, номер сто пятьдесят шесть, – прочитал я вслух и, как бы торжественно, добавил название газеты: Правда!
Уголки губ у отца приподнялись, что было хорошим знаком. Он, не шевеля головой, перевел взгляд на меня.
– Интересная газета? – задал я вопрос с явно поддельным интересом. – Про что там пишут? Про правду?
Отец сначала усмехнулся, глубоко вдохнул, потом сделал серьезное лицо и ответил:
– Да сын, про правду, – он кивком указал на страницу. – Вот здесь статья, послушай.
Меня это очень удивило, до этого момента папа никогда не читал мне взрослых газет.
– Происшествие! – начал он серьезно словно диктор программы «Время». – Ученик школы номер сто двадцать три, второго «Б» класса…
После этой фразы я замер, глаза мои стали круглыми, так как это была моя школа, и класс был мой.
Отец, бросил короткий взгляд на меня и продолжил:
– Играя в футбол во дворе, попал мячом, в ногу проходившей мимо соседке тёте Зои, которая несла бидон с молоком из магазина «Гастроном»! В результате этого тётя Зоя испытала испуг! Как она сама сказала нашему корреспонденту: «Хорошо, что молоко не разлилось».
Я сделал шаг вперед попытавшись заглянуть на страницу, посмотреть, где это написано, но отец свернул газету прямо перед моим носом и уже улыбаясь, положил ее на лавку.
«Меня предали» – проскочила мысль в моей голове. О том, что я попал в тетю Зою, знала только мама, которая обещала отцу ничего не говорить. Поджав губы, я посмотрел на неё как на предателя. Она лежала на животе, голова её была накрыта соломенной шляпкой. Плечи слегка подрагивали, видимо от смеха.
– Мама не мне ничего не говорила, – прочитал мою мысль отец. – Это сама пострадавшая меня возле подъезда встретила.
Он посмотрел на маму, потом на меня и, прищурив глаза, задумчиво спросил:
