Борис Акимов - Треугольник денег и магия успеха

Нобелевскую премию по экономике в 2017 году получил американский экономист Ричард Талер за вклад в исследование экономической области, о которой большинство читателей даже не слышали – экономическое поведение. «Он показал, как определенные человеческие черты систематически влияют на принятие решений людьми, а также на рыночные результаты», – комментируют заслуги Талера в Нобелевском комитете.

Экономическое поведение – это отношение человека к деньгам. Ричард Талер в очередной раз доказал, что материальное благополучие, богатство или нищета зависят не от логики человека, а от его эмоций. Все хотят быть здоровыми, богатыми, счастливыми, но не у всех это получается, а причина не в обстоятельствах, на которые так любят ссылаться неуспешные люди, а в характере самого человека. Собственно, судьба человека – это его характер, изменив который, мы меняем и судьбу. Моя книга – возможность разобраться со своим экономическим поведением и исправить жизнь к лучшему. Главное, чтобы вы этого действительно хотели.

«Я создал собственную философию, которая коренным образом изменила всю мою жизнь.

Я руководствовался ею не только когда зарабатывал деньги или их тратил, но и вопросах, далеких от экономики.

Благодаря ней я и достиг того, к чему стремился».

Джордж Сорос[1]

«После распродажи имущества осталось двенадцать франков семьдесят пять сантимов, которых мадемуазель Бовари хватило на то, что бы доехать до бабушки.

Старуха умерла в том же году, дедушку Руо разбил паралич, Берту взяла к себе тетка. Она очень нуждается, так что девочке пришлось поступить на прядильную фабрику».

Так заканчивается, мой любезный читатель, одна из самых романтических драм, написанных человеком. И вряд ли вы по этому отрывку вспомните название давно вами читанного произведения. Но фамилия героини безошибочно подсказывает, о ком идет речь. Это дочь Эммы Бовари – героини романа Густава Флобера «Госпожа Бовари». И, знаете ли, работа на прядильной фабрике образца развивающегося капитализма конца XIX века – вещь прямо-таки весьма и весьма жесткая. Такие заведения в Европе в те времена называли «кладбищами девиц». Суров писатель. За что же он так бедняжку Берту?

Мадам Бовари предстает в воображении читателей, особенно юных и особенно женского пола, как жертва страстной любви. Гимн всех суфражисток. И надо отдать должное гению Флобера – действительно, «Госпожа Бовари» – одно из самых романтических мировых произведений. Его даже пытались запретить к печати на родине писателя, настолько оно казалось современникам чувственным, развращающим юные умы.

Однако Флобер прекрасный психолог и человек, знающий жизнь. И, перечитав роман в зрелом возрасте, я открыл для себя не страсти неудовлетворенного женского сердца, а совсем другие причины, приведшие к трагедии. Эмма, оказалось, отравилась, не от несчастной любви, а по экономическим соображениям! Она просто разорилась!

Ну, а что еще делать истероидным психопатам,[2] когда жизнь сталкивает их с трудностями? Травиться, топиться, давиться и т. д. Увы, мадам Бовари была весьма недалекой женщиной, которая не могла отличить желаемое от действительного. И беда не в том, что она много тратила – у нее были стабильные источники доходов, вполне обеспечивавшие ей безбедное существование неработающей провинциальной мещанки. А беда в том, что она не могла сопоставить дебет с кредитом.

«Все эти сложные вычисления сбили г-жу Бовари с толку. В ушах у нее звенело, ей казалось, будто золото сыплется вокруг нее на пол. В конце концов, Лере объяснил ей, что в Руане у него есть приятель – банкир, некто Венсар, который учтет эти четыре векселя, а то, что останется после уплаты реального долга, он, Лере, вернет г-же Бовари. Однако вместо двух тысяч франков он принес тысячу восемьсот: дело в том, что его друг Венсар удержал «законно следуемые» двести франков за комиссию и за учет. Затем г-н Лере с небрежным видом попросил расписку:

– Сами понимаете… коммерция – это такое дело… все может случиться. И дату, пожалуйста, дату!»

Историю ее катастрофы, Флобер описывает так же подробно, как и историю страсти.

«Ну так вот… Я разорилась, Родольф! Дай мне взаймы три тысячи франков!

– Но… но… – уже с серьезным лицом начал он, медленно вставая с колен.

– Понимаешь, – быстро продолжала она, – мой муж поместил все свои деньги у нотариуса, а тот сбежал. Мы наделали долгов, пациенты нам не платили. Впрочем, ликвидация еще не кончена, деньги у нас будут. Но пока что не хватает трех тысяч, нас описали, описали сегодня, сейчас, и я, в надежде на твое дружеское участие, пришла к тебе.

«Ах, так вот зачем она пришла!» – мгновенно побледнев, подумал Рудольф. А вслух совершенно спокойно сказал:

– У меня нет таких денег, сударыня».

Флобер вспоминал, что чувствовал вкус мышьяка во рту, когда описывал смерть Эммы.

«Очень своевременная книга», – сказал бы классик марксизма-ленинизма. Перечитайте, не пожалеете.

Вы думаете, у нас мало таких мадам? Позвоните любому российскому пенсионеру и скажите, что у вас для него есть бесплатная путевка в страну Дураков, и через несколько минут, все зависит от ваших способностей убеждать, каждый второй скажет вам номер своей кредитной карты и пинкод к ней.

Рядом с моей станцией метро есть киоск с названием «Быстроденьги». Я понимаю, что ростовщики, которым российские законы позволяют заниматься грабежом населения, обирают до нитки несчастных, взявших у них «чирик» до зарплаты.

А вот история с хорошим концом. И тоже про женщину. На встрече выпускников альма-матер через 20 лет я встретил свою одногрупницу. Шесть лет мы бок о бок постигали аза медицины. Сейчас она возглавляет отделение одной из крупных клиник. Доктор Божией милостью. Есть что вспомнить и о чем поговорить. Семья. Дети. Работа. Финансы… И тут она меня сразила наповал.

«А знаешь, Боря, – сказала она мне, – на свой ваучер, полученный во времена «прихватизации», купила акции металлургического завода и до сих пор получаю дивиденды».

Мне осталось лишь снять перед ней шляпу. Где ваши ваучеры, господа? Я свой продал на тридцать процентов ниже номинала. Они сразу после выхода на рынок обесценились на треть. Хорошо хоть деньги за них еще давали. То-то! Деньги счет любят.