Звезда ещё не успела растаять в сиреневом рассвете, как на горизонте появился невидимый корабль. Невидимый для тех, кто не знаком с флотом Аргваллиса. Он нёсся, будто громадная рыба по волнам, пока капитан не скомандовал:
– Сложить зеркала!
И тогда зеркальная чешуя, движимая механизмом, поползла в стороны, закрутилась, сложилась и спряталась, оголяя белый корпус и золотую корму в форме сияющей звезды. Стеклянная крыша без мачт и парусов заблестела в первых лучах солнца, а горы на окнах раздул жаркий ветер Эллатоса.
Верхний ярус корабля сплошь покрывало стекло, и в этой огромной беседке, где теперь сверкали рассветные лучи, находились только два человека в убранстве ковров, резьбы и белоснежных колонн. Они сидели рядом в бархатных креслах у самого окна, и смотрели, как приближается берег, фонарь маяка, как небеса из сиреневых становятся розовыми, и движутся по ним позолоченные солнцем облака.
Один из сидящих в креслах, золотовласый юноша с глазами-искрами, вдруг положил ладони на подоконник и тихо запел, глядя на приближающиеся холмы:
– На горных склонах, на туманных берегах
Средь золота, цветов и ароматов
Родное сердцу что-то тихо напевав
Искал я путь, куда идя – не знаю…
Его спутник в капюшоне опустил голову.
– Мы скоро вернёмся, Орвель. – сказал он, и в голосе этом была улыбка.
– Но знаю, что, куда бы ни пришёл
Здесь всё моё – от берега до края,
От крохотного самого окна
До свода, в небесах что утопает.
Мне дорога здесь каждая дорога
И каждый след, оставленный в грязи
И пусть его оставил кто – не знаю,
Такой же след оставлю я вблизи.
Человек в капюшоне присоединился, и голоса перемешались в чудесной мелодии.
– И пусть всему посчитаны мгновенья,
И скажут пусть, что для всего свой час
Аргваллис не предаст никто забвенью,
Ведь продолжение он каждого из нас.
Пение стихло.
– Почему ты никогда не пел со мной? – спросил Орвель, развернувшись в кресле.
– Музыка – твоя стезя, друг мой. Мне в ней с тобой не соперничать.
– Не хвали меня! – рассмеялся Орвель, и весёлые морщинки заиграли на лице. – А то буду довольствоваться старым, а нового никогда не напишу.
Человек в капюшоне поднялся, прислонился к стеклу и удержал развевающуюся занавеску.
– Напишешь. – сказал он. – Не тоскуй, мы здесь на три дня.
– Я уже тоскую.
– Зато твои предки будут рады, что ты снова ступил на берег родины.
Холмы приближались, и уже слышался плеск волн о берег. Маяк-гигант вырос перед кораблём, и был он таким высоким, что фонарь на его верхушке уже было не разглядеть. У берега толкались десятки людей, готовя причал к гостям. Над волнами показались гладкие головы кудовисов – аргваллийских гигантов с крошечными глазами, и люди с берега, бранясь друг с другом, наспех снимали ремни и цепи со зверей и загоняли их в затон.
– Двери, двери! Проклятый… уйди! – доносилось с берега.
– Сам закрою!
– Да справа тяни! Ну!
– Заткнись!
Брань перемешалась, и потянули за тросы. Двери, скрытые водой, захлопнулись, запирая кудовисов в затоне. Те, веселясь, брызгали на людей водой и стрекотали высоко и нежно, будто птицы. Корабль закачался на волнах, и коснулся бортом деревянного моста. Тогда опустили якорь.
Солнце поднялось над горизонтом, и утренняя прохлада начала сменяться обычной для Эллатоса жарой.
Здесь, на сырой пристани, вились рои мошек, что будто нарочно пытались залететь в глаза, нос и уши. Орвель спрыгнул на мост и вдохнул влажный сладкий воздух Эллатоса. Волны бились о причал, но даже их шум перекрикивали латосы, до сих пор бранясь, уже не понятно даже о чём.
Орвель взглянул на океан, зевнул и выгнул затёкшую спину, но тут же получил толчок в бок. На него задом налетел бородатый краснолицый латос в шапке, едва ли не закрывающей глаза.
– Смотри по сторонам! – рявкнул он. – Щенок аргваллийский!
– Разгрузка! – завопил другой латос.
– Вы видели Пивси? – спросил Орвель и потёр глаза, что не сомкнулись ночью ни на мгновение. – Он обещал меня встретить.
– Какой ещё Пивси? – крикнул латос. – Ты сначала рубаху свою в штаны заправь. А потом вопросы задавай… людям приличным. – проворчал он и сел, наматывая верёвку на крюк.
Орвель оказался среди снующих туда-сюда латосов, и каждый, задевая его, бранился.
– Да уйди, уйди что ли! – кричали они.
– И куда этих щенков с собой берут!
– Бороду отрасти сначала, а потом в плаванье иди!
Орвель отошёл и зажмурился, помяв виски.
Тут по лестнице, что вела на мост, заспешили шаги и молодой латос, наспех разряженный, как форменный щёголь – синяя рубаха из шёлка, белая жилетка и кожаные штаны – побежал по причалу, едва не теряя шапку, в которой торчало красное перо. Он махал рукой Орвелю и кивал.
– Владыка Кастари! – счастливо завопил он.
Латосы разом умолкли и уставились на Орвеля. Их глаза стали до того круглые, до того скривились рты, что он рассмеялся. Латос Пивси подбежал и раскинул руки для объятий. Орвель не заставил себя долго ждать.
– Здравствуй, Пивси! – сказал он, крепко обнимая латоса. – Признаюсь – скучал.
Тишина на причале прерывалась лишь шумом волн. Пивси, крепкий малый с румяными щеками, оторвался от Орвеля только тогда, когда встретился взглядом с перепуганными латосами. Пивси, держа Орвеля за худенькие плечи, строго спросил:
– Что вам эти собаки наговорили, владыка?
Орвель обернулся на латосов и сощурился от солнца.
– Они меня впервые видят.
Пивси направился к латосам огромными шагами.
– Собаки проклятые! – крикнул он. – Не знаете, кто перед вами стоит? Повылетать отсюда захотели? Прощения просите у владыки Аргваллиса!
Латосы поднялись, дрожа, и отвесили низкие поклоны.
– Простите, владыка.
– Простите.
И, потупив взгляды, скорее вернулись к своим делам.
– Я здесь не один. – сказал Орвель и, развернувшись, подошёл к Пивси вплотную.
– С кем же вы, владыка?
Аргваллийские торговцы высыпали на причал, и стало шумно.
– Мой друг. Ему храм будешь показывать.
– Как скажете, владыка.
С корабля сошёл человек в плаще. Пивси взглянул на него и спросил у Орвеля с тревогой:
– Без шума надо?
Орвель коснулся плеча Пивси.
– Твоего риска нет. Друг мой не хочет быть узнанным. Не к месту будет.
– Понял. Сделаю всё, как скажете. А после – подарки у меня для вас есть, владыка Кастари.
– Ну, полно! Ни к чему подарки.
– Да нет, владыка. Очень даже к чему. Вы ко мне, как к человеку отнеслись. Хотя я для вас никто – червь в грязи.
Орвель нахмурился.
– Пивси. Никто не червь, пока он сам так не решит. Мы все – часть великого и вечного, просто почему-то забываем об этом. А латосы злы просто потому, что ты на них зол. Привыкли так. Ты им – они тебе. Они тебе – ты им. И ничто это колесо не может остановить.
– Владыка, так если они вас оскорбляют, не могу я в стороне стоять! И не буду. Я за вас и владыку Эллатоса бы обидел бы, не побоялся.
