Юрий Бельский - Тригг и Командор

Каждому поселянину южного берега Залива известно, что в здании Ораниенбаумского музея, в главном полуподвале левого крыла, хранятся уникальные архивы по истории древнейших мировых цивилизаций, а, возможно, и инопланетных культур.

Документы эти не просто секретны, но сверхсекретны. О степени их государственной важности говорит уже тот факт, что на допуск к ним многие люди начали записываться еще при Илларионе Голенищеве-Кутузове, а очередь с тех пор не продвинулась ни на сантиметр.

За последние пару сотен лет папки с архивами в полуподвальных казематах музея могли видеть только уборщицы во время проведения влажной уборки в конце каждого месяца или по вторым вторникам — при протирании пыли. После реализации в СССР плана ГОЭЛРО в 1928 году такую же привилегию прохода в полуподвал получили и дежурные электрики — при замене лампочек или устаревшей проводки.

Само собой, перед посещением знаменитого хранилища каждый из них должен был давать подписку о неразглашении государственной тайны.

Столь серьезный подход к охране документов объясняется тем, что даже и сегодня очень немногие готовы правильно воспринять все откровения, изложенные в старинных манускриптах.

Уровень секретности всегда был таков, что, например, фотографирование в залах музея было объявлено вне закона еще с 1888 года — с самого момента изобретения фотопленки главой компании «КОДАК» Джорджем Иезекиилем Истменом.

Посетителям и сегодня строжайше запрещено делать селфи не только внутри, но даже и снаружи музея, на покрытых зеленым мхом каменных ступенях, ведущих в секретный полуподвал.

Все эти меры предосторожности принимались исключительно для того, чтобы не привлекать излишнего внимания не только отечественной, но и зарубежной прессы.

Известно, что опытный электрик может легко вкрутить лампочку одной рукой, оставляя вторую для разного рода необходимых профессиональных манипуляций.

На протяжении нескольких поколений ораниенбаумские электрики одной рукой закручивали полуподвальные лампочки, а другой — листали древние манускрипты.

Поскольку в каждой строчке каждой рукописи бьющая через край мудрость была видна невооруженным глазом, каждый монтер старался запомнить там что-нибудь этакое поучительное — хоть фразу, хоть строчку, хоть пролог, хоть эпилог.

Увидев же какое-нибудь явно необычное слово, специалисты по лампочкам и проводке старались для закрепления прочитанного вставить его в текст популярной на тот момент песни.

Например:

В лунном сиянье снег серебрится,

Вдоль по дороге троечка мчится.

Тригг, Тригг, Тригг, Тригг —

Колокольчик звенит.

Этот звон, этот звон

О любви говорит…

Или:

Я росла и расцветала

До семнадцати годов,

А с семнадцати годов

Атлантидой в глаз и в бровь…

Многие песни народных и советских композиторов вошли в фольклор южного побережья именно в таких вот электромонтажных версиях.

Автору этих строк посчастливилось в юности поработать грузчиком в Государственном Эрмитаже. Во время одной из командировок в Ораниенбаум ему довелось познакомиться с главным электриком музея — Романом Ивановичем Череватенко — потомком знаменитого пляжного философа девятнадцатого века из Копорской бухты.

Будучи энтузиастом своего дела и бескорыстным собирателем народного наследия, Роман Иванович записал, сохранил и приумножил не только память о песенном творчестве нескольких поколений электриков, но и расшифровал значительную их часть.

Даже при беглом просмотре текстов ингерманландских песен в глаза бросаются такие необычные для местной топонимики слова, как: Атлантида, Инка Атауальпа, Монтесума Второй и Тегусигальпа.

Геркулесовы столпы упоминаются как минимум в паре сотен папок, а законы царя Хаммурапи — в ста двадцати.

Записи десятков поколений электриков сегодня собраны в единую библиотеку общим весом в 126 килограммов, разложенную в 10 ящиков по 12,6 килограммов каждый.

Небольшая часть расшифрованных текстов и предлагается сегодня читателю в полном соответствии с пожеланиями всех правообладателей.

Практически все представленные читателю документы являют собой свободный пересказ дружеских бесед барона Иоахима фон Юкскюля с одним из крупнейших балтийских триггеозавров девятнадцатого века, известному современникам под ником Triggg45.

Беседы проходили на пляже Батарейной бухты, у центрального волнореза.

Датировка в рукописях барона отсутствует полностью, однако по косвенным признакам можно определить, что речь идет о временном промежутке между нашествием Наполеона на Россию и Крымской войной.

Чтобы понять, что из себя представляет Triggg45 — знаменитый собеседник барона фон Юкскюля, — достаточно спросить об этом любого жителя Триггервиля[1] или его окрестностей.

О «триггервильских чудовищах» тут знает и стар, и млад. В Южной Ингерманландии уже с давних пор известно о гигантских подводных и частично надводных драконах, обитающих в мрачно-бурых глубинах Финского залива.

Со времен владычества Новгородской республики не проходит и дня без того, чтобы доисторические ящеры не вмешивались в повседневный быт аборигенов этих мест.

То рыболовная сеть порвется о торчащие в стороны клыки или плавниковые шипы, то неожиданно заглохнет транцевый бензомотор, введенный в ступор многотонным чудовищем, неожиданно скользнувшим всего в нескольких сантиметрах от гребного винта.

Тем не менее, нельзя сказать, чтобы рыбаки Копорской или Батарейной бухты когда-либо всерьез опасались подводных монстров — ни в южной, ни в западной частях Финского залива случаев людоедства с их стороны не наблюдалось за всю историю здешней цивилизации.

Обычно все столкновения людей с местными драконами заканчиваются мирно и к полному удовлетворению сторон.

Рыболовные сети можно потом и зашить, а бензомоторы из ступора выходят не более чем через пять минут, и лови ты себе корюшку на здоровье…

Более того, иногда триггеозавры — научное название гигантских ящеров, — осознав собственную неловкость, пытаются сгладить свою вину, подгоняя к месту лова корюшки неожиданный сюрприз в виде косяка атлантической сельди или связки кокосовых орехов, смытых с палубы панамского сухогруза, шедшего из Бильбао в Усть-Лугу или в Южную Бронку.

Если не напрямую, то косвенно с триггеозаврами знакомы не только обитатели южного берега Залива, но и рядовые петербуржцы.

На некоторых зданиях и памятниках города во многих местах стоят знаки, напоминающие о так называемых «наводнениях» — бурных подъемах уровня невской воды. Об этом явлении написаны поэмы, драмы и комедии.

Почти триста лет жители Петербурга страдали от «наводнений», которые на самом деле являлись прямым следствием ритуальных проходов древних рептилий от Кронштадта до Уткиной Заводи.