– Ни фига себе халтура… – пробормотал Артем.
– Все очень просто, – сказала администратор Таня. – Ты отработаешь две репризы, потом для тебя вызовут такси. И ты к половине двенадцатого будешь в своем ресторане!
Цирковые артисты встречают Новый год как аристократы – одеваются в вечерние туалеты и садятся за стол в самом дорогом ресторане. Артем с друзьями заблаговременно заказали столик – и на тебе…
– А нельзя ли кого-то другого? – приведя все прочие разумные отговорки, спросил Артем.
– Хотят именно вас! Анатолий Николаевич очень просил!
Ну да, подумал Артем, высшее общество вновь вспомнило о неизвестно откуда взявшемся клоуне, четыре года назад так неожиданно проблиставшем и смывшемся с кинематографического горизонта. Второй фильм оказался еще удачнее первого. Теперь все самые-новые-русские повадятся звать в гости, предварительно оговорив сумму в конверте…
Но Анатолий Николаевич просил. А если просит главный режиссер цирка, стоящего на окраине и не делающего сборов, то, возможно, речь идет об ублажении спонсора. Сегодня Артем поваляет в гостиной дурака – а завтра богатый дядька, расслабившись, оплатит ремонт фасада.
Для халтур Артем имел в запасе мини-магию. Он умел, глядя человеку в глаза преданно и восторженно, добыть у него из ноздри игральную кость, а другую – из уха. Решив, что как раз такие штучки будут хорошо смотреться в гостиной, Артем даже не стал брать с собой клоунский костюм, а сразу надел фрак – правда, несколько экстравагантный фрак, с цепочками стразов по лацканам, но не требующий переодевания после работы.
Дом, куда его привезли, оказался трехэтажным особняком. Встретила молодая женщина – как оказалось, двоюродная сестра хозяина. Она же объяснила неожиданный для праздника сценарий. Новый год собирались приветствовать трижды: первый раз в десять часов вечера, вместе с друзьми, живущими в Омске, второй – в одиннадцать, вместе с родственниками-ашхабадцами, третий – как полагается. Артему предстояло дважды выпить шампанского и убираться, потому что настоящий Новый год – праздник семейный, и к нужному часу в особняке не останется вообще никого лишнего, даже прислугу и телохранителей заранее отправят по домам на такси.
Женщина отвела Артема в гостевую комнату на третьем этаже и попросила через четверть часа спуститься в гостиную.
Причесавшись заново и собрав волосы в аккуратный хвостик, Артем одернул фрак, приосанился, вообразил себя французским графом и неторопливо направился в гостиную. Вся его мини-магия была заряжена во фрак еще в цирке и полностью готова к употреблению.
Гостиная сперва показалась Артему пространством без углов, потом он додумался, что она спроектирована по образцу параграфа, с дугообразными ответвлениями. Одна стена была целиком отдана под живописное панно.
Это был карнавал в Венеции со всеми утонченными и пикантными аксессуарами восемнадцатого века. На заднем плане вилась то ли тарантелла, то ли фарандола. На переднем откровенно позировали тринадцать особ в фижмах, шитых золотом кафтанах, париках, башмаках с овальными пряжками и на круглых каблуках, кружевах, при веерах, табакерках и непременных бронзовых полумасках.
Усышав стук каблуков, он обернулся и увидел женщину примерно своих лет и невысокого молодого человека. Трудно было, глядя на хорошенькую мордочку, предположить, что парень – один из лучших теноров России, стажировался в миланской опере и был партнером самой Монсеррат Кабалье. Он чересчур смахивал на любимца старшеклассниц. Женщина была его концертмейстером.
Артем усмехнулся: здешний хозяин ни в чем себе не отказывал…
Хозяин оказался легок на помине – возник в белом костюме, белых ботинках, блистая благородной сединой, а за ним – и все семейство, исключительно взрослые люди, а некоторые – так даже в годах.
Очевидно, хозяин считал белый цвет своей законной собственностью. Центральная фигура панно, кавалер в треуголке, тоже имел белые штаны, белый камзол и белый кафтан с торчащими полами. Это совпадение привлекло внимание Артема, и он понял, что изображено все благородное семейство.
Артем не поленился сосчитать фигуры на панно – точно так же не поленился сосчитать присутствующих. Вместе с тенором и дамой-концертмейстером, а также с ним самим, оказалось семнадцать. Кто-то был лишним.
Этот лишний обнаружился довольно быстро – двоюродная сестра хозяина Лена, познакомила Артема с человеком, который показался ему довольно интересным. Человек этот, по профессии – художник, как и Артем, был во фраке, однако выглядел старше, носил крепко поседевшую бороду, усы, волосы имел пышные, как у юноши, и еще – отличался удивительного тона загаром.
У художника хватило ума заговорить о Венеции, о Европе, по ответам Артема догадаться, где тот побывал, и спокойно перейти к картинным галереям Лондона. Видно, он неплохо зарабатывал на фамильных портретах площадью три на шесть метров.
В цирке Артем до сих пор чувствовал себя иногда белой вороной – попав туда достаточно случайно, благодаря нелепой женитьбе, он все время словно держал для себя планку, ниже которой не имел права опускаться. Он читал тогда, когда другие пили, и потому часто оказывался в одиночестве. Но в каждом городе, куда заносила судьба, он старался найти людей своего уровня – пусть ненадолго, в этом была особая прелесть.
Сейчас ему повезло. Художник Эдгар говорил с ним на одном языке. И еще – так же, как и Артем, Эдгар был в этом доме наемной творческой силой, что бы ни щебетали дамы.
Потом благородное семейство расселось в креслах и на диванах, выстроенных в продуманном беспорядке. Тенор взошел на возвышение, к роялю, спел три романса – пел, кстати, от души, – и хозяйская кузина незаметно подошла к Артему, попросила начинать.
Он, играя заезжего дореволюционного фокусника с классическим «Айн, цвай, драй!», пошел по кругу. Сперва порезвился с носовыми платочками, перепугав до полусмерти дам (мышиная голова, что высунулась и исчезла, была куплена в зоомагазине, в отделе игрушек для котят), потом блеснул игральными костями, которые размножались, как по заказу. Карты у Артема тоже были маленькие, в половину обычной величины, и он не постеснялся, встав на колено, достать карточный веер из хозяйской штанины.
То есть, гонорар он отработал честно – а теперь мог быть обыкновенным гостем, просто знаменитостью, единоразово приглашенной в светский салон. И уже искал взглядом накрытый стол – ведь есть же он где-то за поворотом!
Опять пригласили тенора, а к Артему подошел художник. Он тоже испытывал удовольствие от неторопливой беседы двух мужчин, принадлежащих к одному кругу. И на вопрос о панно рассказал, кто есть кто: хозяин, его супруга, их старшая дочь с мужем, их младшая дочь с мужем, незамужняя кузина, неженатый младший брат, дети старшего брата – увы, покойного…
