Промозглым декабрьским днем, в десять минут шестого, Джошуа Кейн валялся на своем картонном лежбище возле здания уголовного суда на Манхэттене, подумывая убить человека. И не просто какого-то там человека. Он думал о кое-ком конкретном. Временами, где-нибудь в метро или наблюдая за прохожими, Кейн и вправду приходил к мысли убить какого-нибудь безымянного, случайного ньюйоркца, вдруг оказавшегося в поле его зрения. Это могла быть блондиночка-секретарша, читающая дамский роман в поезде линии «К», или какой-нибудь банкир с Уолл-стрит, лишь отмахивающийся зонтиком на его мольбы подкинуть ему мелочишки, или даже ребенок, за руку с мамой проходящий по пешеходному переходу.
Каково это было бы убить их? Какие это родило бы чувства? Что они произнесли бы при своем последнем издыхании? Изменятся ли их глаза в тот момент, когда их души покинут этот мир? Когда Кейн представлял себе подобные картины, все его тело охватывал приятный теплый трепет.
Он глянул на часы.
Одиннадцать минут шестого.
Резкие, высокие тени затопили улицу, когда на город опустились сумерки. Глянув на небо, Кейн лишь приветствовал этот тусклый, размытый свет – как будто кто-то накрыл лампу вуалью. Полумрак полностью соответствовал его намерениям. Темнеющее небо вернуло его мысли к убийству.
Последние шесть недель, лежа на улице, он почти ни о чем другом и не думал. Часами подряд молча прикидывал, заслуживает ли этот человек смерти. Помимо того, жить ему или умереть, все остальное уже было тщательно спланировано.
Кейн почти не рисковал. Главное в таких случаях – действовать с умом. Если хочешь остаться незамеченным, надо соблюдать осторожность. Он понял это уже давным-давно. Оставлять этого человека в живых было рискованно. А вдруг когда-нибудь в будущем их пути опять пересекутся? Узнает ли он Кейна? Сумеет ли сделать из этого какие-то выводы?
Ну а если Кейн убьет его? Такая задача всегда сопряжена со множеством рискованных моментов.
Но это все риски, которые были Кейну хорошо знакомы, – риски, которых он до сих пор много раз успешно избегал.
К тротуару подкатил почтовый фургон, который остановился прямо напротив Кейна. Водитель, коренастый мужчина лет сорока с небольшим, одетый в форму почтовой службы, выскочил из-за руля. Пунктуальный малый – как по часам. Проходя мимо и направляясь к служебному входу здания суда, на Кейна, лежащего на улице, он не обратил ни малейшего внимания. Даже пары монеток несчастному бездомному не подбросил. Как и все последние шесть недель. Такого вообще никогда не случалось. И опять, когда почтальон все в то же обычное время проходил прямо мимо него, Кейн задумался, стоит ли его убивать.
На принятие решения у него было двенадцать минут.
Почтальона звали Элтон – женат, двое детей-подростков. Раз в неделю Элтон заглядывал полакомиться в один дорогой гастроном с закусочной, торгующий эксклюзивными продуктами собственного производства, – при этом его жена думала, что он просто вышел на пробежку; читал романы в мягкой обложке, которые покупал по доллару за штуку в маленьком магазинчике в Трайбеке[1], а выносить мусор по четвергам выходил в меховых тапочках. Каково это будет смотреть, как он умирает?
Джошуа Кейну нравилось наблюдать, как другие люди переживают различные эмоции. Чувства беспомощности, горя и страха опьяняли его, дарили радость почище любых наркотиков на планете.
Джошуа Кейн был не таким, как все остальные. Во всем мире больше не было таких, как он.
Кейн посмотрел на часы. Двадцать минут шестого.
Пора приступать.
Он почесал свою почти отросшую бороду, первоначальный цвет которой уже наверняка достаточно изменили грязь и пот, медленно поднялся с картонки и потянулся. При этом движении ноздрей Кейна коснулся его собственный запах. Все-таки шесть недель не менял ни трусов, ни носков, ни разу не был в душе… От этого запаха его даже замутило.
Надо было как-то отвлечься от собственной грязи. У его ног в измызганной перевернутой бейсболке лежала пара долларов мелочью.
Приятно было сознавать, что задуманное подходит к своему логическому завершению. Что видишь сейчас перед собой именно ту картину, какую ты себе и представлял. И все же Кейн подумал, что было бы интересно ввести в игру некий элемент случайности. Элтон так никогда и не узнает, что его судьбу решил в этот момент не он, а брошенная монетка. Выбрав четвертак, Кейн подбросил его в воздух, поймал и пришлепнул плашмя на тыльную сторону ладони. Пока еще монета крутилась в холодном облачке пара от его дыхания, он уже решил: если орел, то Элтон умрет.
Кейн посмотрел на четвертак, новенький и блестящий на фоне въевшейся в кожу грязи, и улыбнулся.
Футах в десяти от припаркованного у здания суда почтового фургона стоял киоск с хот-догами. Продавец обслуживал какого-то высокого мужика без пальто. Тот, видать, только что вышел под залог и праздновал это событие более-менее приличной жратвой. Взяв у мужика два доллара, продавец показал ему на вывеску под прилавком. Сбоку от изображений всяких жареных колбасок пристроилось объявление адвоката с указанным под ним номером телефона.
ТЕБЯ АРЕСТОВАЛИ?
ОБВИНИЛИ В ПРЕСТУПЛЕНИИ?
ПОЗВОНИ ЭДДИ ФЛИННУ!
Впившись зубами в хот-дог, высокий мужчина отхватил от него порядочный кусок, кивнул и отошел от киоска как раз в тот момент, когда из здания суда вышел Элтон с тремя большими мешковинными сумками в руках.
Три мешка. Вот и подтверждение.
Сегодня – тот самый день.
Обычно Элтон появлялся на улице с двумя почтовыми сумками, а то даже и с одной. Но каждые шесть недель он выходил из здания суда сразу с тремя мешками. Этот дополнительный почтовый мешок и был тем, чего так ждал Кейн.
Отперев задние двери почтового фургона, Элтон забросил первую сумку в грузовой отсек. Кейн медленно приблизился, просительно вытянув правую руку.
За первой сумкой последовала вторая.
Когда Элтон подхватил третью, Кейн бросился к нему.
– Эй, друг, лишней мелочи не найдется?
– Нет, – коротко буркнул Элтон, закидывая в грузовой отсек последний мешок. Закрыл правую дверцу на задке фургона и взялся уже за левую, готовясь от души бабахнуть ею – ну конечно, фургон-то казенный, так чего миндальничать? Тут было важно правильно подгадать момент. Кейн быстро протянул руку, умоляя положить ему на ладонь пару баксов, и рука его оказалась точно на пути дверцы, которая с размаху прихлопнула ее.
Расчет оказался верным. Кейн все точно продумал: коротко скрипнули дверные петли, и острые края дверей ножницами врезались в плоть, сокрушая конечность. Вцепившись пальцами в пострадавшую руку, Кейн вскрикнул и упал на колени, внимательно наблюдая за Элтоном, который лишь схватился за голову. Глаза почтальона расширились, а рот потрясенно приоткрылся. Учитывая быстроту, с которой он захлопнул дверь, и солидный ее вес, не было никаких сомнений в том, что Кейн заработал перелом руки. Причем серьезный. Наверняка осколочный. Травму, которую медики относят к тяжелым.
