1. Глава 1
– Как уходите? – крик тройняшек оглушает, но я пытаюсь расслышать, что мне хочет сказать наша няня.
– Амина, вы не платили мне уже три недели, хотя мы договаривались на еженедельную оплату, – припечатывает Полина, няня тройняшек.
Внутри сгущается черная туча. Хватаю бутылочки. Две под мышку, а третью в свободную руку. Вот так быть матерью-героиней, ещё и одиночкой. Моим тройняшкам почти шесть месяцев, но мне порой кажется, что я вечность в роли матери.
Это сложно… но я не жалею, что родила.
– Я же объяснила, что мне задержали оплату последнего заказа. Как только, так сразу вам заплачу за все за все, Полина.
– Нет, так не пойдет. Я нашла уже работу.
– Так быстро? – охаю. Рассовываю еду по кроваткам и присаживаюсь возле деток. Смотрю в их темные глаза, стараюсь ровно дышать и не сорваться в истерику. Не хватало ещё разрыдаться на глазах у тройняшек.
Соня моргает через раз и собирается заснуть, так и не доев, а вот Ваня и Даня пытаются устроить разборки из-за еды. Ваня тянется через перегородку к Дане, а Даня отпихивает брата ногой.
– Полина, ещё два дня, пожалуйста. Мне сегодня нужно появиться на работе, пожалуйста, пожалуйста.
– Нет, Амина, я долго шла вам навстречу. Вы меня тоже поймите, мне пенсии не хватает на все мои потребности, и лекарства нужны, а тут ещё и за подработку не платят. Так не делается. Извините. Всего хорошего.
И бросает трубку. А я так и остаюсь сидеть на полу, сжимая мобильный.
«Всего хорошего», – проносится в голове реплика. Как издевка.
Прикусываю губу. Смотрю на время. Боже, через два часа я должна быть в салоне и предоставить отчеты по расходам на закупку косметики. А у меня детей не с кем оставить. Мне и так часто идут на уступки как матери-одиночке, но всему есть предел…
Грызу ноготь. Пытаюсь отыскать решение проблемы. И в который раз за прошедшие четыре месяца я жалею, что Радка упорхнула в другой город на учебу. А меня оставила одну.
Она бы придумала что-нибудь. А тут… кажется, в конце тоннеля нет света. Кончился.
Ещё один входящий звонок. От которого я вздрагиваю и с надеждой думаю, что это Полина сжалилась надо мной и решила все же сегодня ещё прийти. Но нет… хозяйка квартиры.
Хотя квартирой наше жилье назвать сложно. Квартирка. Маленькая комната с кухонным гарнитуром в углу, с диваном и кроватками для малышей. Пеленальный столик и маленькая ванная комната.
Вот и все жилье…
– Да, Мария Захаровна? Здравствуйте.
– Здравствуй, Амина, – она над чем-то пыхтит, и мне с трудом слышны её слова, – где мои деньги?
Внутри все обрывается. Отдергиваю телефон от уха и смотрю на дату. Закусываю губу и все же не сдерживаюсь от того, чтобы заскулить. Пятое… конечно же. Сегодня нужно вносить оплату за жилье. За пять месяцев.
– Мария Захаровна, тут такое дело… – начинаю издалека, но уже предчувствую полный крах.
– Снова не заплатили? – с издевкой спрашивает.
Прикрываю глаза. Угукаю.
– Ну тогда прости. Нет денег – нет квартиры.
Черт… да вы шутите все?
Плечи опускаются, а я долблюсь лбом о коленки. Кусаю губу до боли. Перед глазами начинают плясать красные пятна.
– Завтра, давайте я завтра вам все перечислю, – с мольбой в голосе стараюсь вызвать сострадание.
Но уже заранее знаю, что её этим не пробить.
– Исключено, Салтыкова. Если ты завтра не освободишь квартиру, то я вызову полицию и скажу, что ты мошенница.
– У меня же трое детей, какая я мошенница? – захлебываюсь от возмущения.
Мария Захаровна как-то истерически смеется.
– Ну, знаешь, с виду все вы овечки… Жду деньги сегодня или квартиру завтра.
Отключается, а я роняю руку с зажатым телефоном.
Иду в коридор, роюсь в сумке и достаю из нее кошелек. Хотя прекрасно знаю, что там последняя пара тысяч на еду малышам. Но все равно настырно открываю, как будто случилось чудо и кошелек сам по себе наполнился купюрами. На глазах тут же появляются слезы, которые я не могу остановить. Усаживаюсь на пол и обхватываю руками коленки, всхлипываю. Тупик… я в непрошибаемом тупике.
Захожу в приложение банка и снова, в сотый раз за утро, проверяю, не перевели ли мне деньги за последний заказ. Но нет… на карте пятьсот рублей.
Набираю номер заказчика. Механический голос сообщает, что абонент вне зоны доступа. Отлично… у меня на руках сделанный заказ, потраченное время и отсутствие денег. Хорошо хоть, догадалась не скидывать файлы до полной оплаты, но и предоплата уже ушла на коляску малышам и на слинг для Сони.
Без няни... без крыши над головой… и с тремя младенцами.
– Просто прекрасно, – вылетает сквозь всхлипы.
На голову мне опускается крошечная ладошка кого-то из моих малышей. Распахиваю глаза и перевожу взгляд на Даньку. Он так смотрит на меня, как будто все понимает и сочувствует. А мне при виде его мордашки хочется ещё сильнее разреветься. Оттого, что я никчемная мать. Не могу ничего сделать…
Хватаю сына за ручку и прислоняюсь к ней губами.
– Что, малыш? Покушал? – киваю на бутылочку.
Данька усмехается, и от его усмешки на пухлых щечках появляются ямочки. Наши с сыном гляделки прерывает звонок в дверь.
Вскакиваю.
– О, может, наша няня все же передумала? А? – подмигиваю деткам и несусь открывать.
Распахиваю дверь, а вместе с ней и рот.
– Ты? – выдыхаю и отступаю, когда вижу в дверях того, кто когда-то растоптал.
– Привет, Витаминка, – наглая улыбка.
Он осматривает меня, и в карих глазах мелькает жадность. Хочется от такого взгляда скрыться. Или хотя бы прикрыться, но я гордо задираю подбородок. Прищуриваюсь.
– Чего тебе надо? – складываю руки на груди и вздергиваю бровь. – И как ты меня нашел, Мирон?
Да, да. Передо мной стоит отец моих детей. Который отказался от них, даже не удостоверившись в том, что я беременна от него. Да он меня вообще не стал слушать. Только и смог, что вылить ушат грязи мне на голову и обвинить в таком, от чего до сих пор в груди все сжимается болезненно.
А теперь вот он, стоит передо мной.
– Ну, как нашел – совсем не важно, – и снова этот рыскающий по мне взгляд. – Ты когда ела последний раз, Витаминка?
– Прекрати называть меня так, мы давно уже не приятели.
Мирон делает шаг ко мне, оказываясь почти нос к носу со мной. И моментально мои ноздри наполняет знакомым запахом. Делаю вдох поглубже, глотая знакомые нотки. Мирон замечает это и нагло усмехается, а мне хочется съездить ему по физиономии.
Передо мной тот самый мажор, каким он был до того, как подпустил меня к себе. Сейчас я для него очередная девчонка, которой нужны были от него только деньги.
– Я буду называть тебя так, как пожелаю. Или что? Запретишь? Рот заткнешь? Я не против, если это будет твой язык, – шепчет почти на ухо.
По рукам ползут предательские мурашки. Вздрагиваю и слышу низкий смешок. Пытаюсь отстраниться, оказаться подальше от него, но мне не дают. Наглая рука обхватывает за талию, и Мирон притягивает меня к груди.
