В сентябре темнеет рано. Всего-то девятый час – а сумерки затопили небо от горизонта до горизонта, и только в зеркальце заднего обзора видна багровая полоска – точно след от скользящего удара саблей. Он пока сочится кровью, но скоро побледнеет, побелеет, превратится в обычный шрам.
Но, не дожидаясь этого, на небо уже высыпали первые звёзды – так падальщики-вороны слетаются к еще живому телу. Смешна мысль, что это на самом деле мертвые ледышки, облепившие небесный круг. Ещё смешнее представить, что это огромные жгучие солнца в бессмысленной чёрной пустоте. А ещё, бывает, влюблённые сравнивают их с глазами – то ли души предков неодобрительно разглядывают забавы молодых, то ли, наоборот, подмигивают – не стесняйтесь, ребята, дело-то обычное…
А ещё из приоткрытого на четверть окна тянет грибным лесом. По обеим сторонам дороги улетают вдаль сосны и ёлки, и там, в тёмных сырых пространствах, наверняка водятся опята, подберёзовики, поздние лисички, да и не без крепеньких белых. Лето было дождливым, но тёплым, так что самое раздолье. Но, увы, некогда-некогда-некогда. Никогда.
Грибной ветер обдувает щёки. Скорость, впрочем, лучше снизить – через поворот потянется дорога по Валажской дамбе, причём назвать это дорогой мог только поэт. Или – федеральный чиновник, редко выбирающийся дальше дачи на Рублёвском шоссе. Дорога ощерилась кривыми ухмылками выбоин, затекла бурой вязкой грязью. Между бетонными плитами незаделанные стыки, а поверху асфальт, который с весны ещё покрошился. Тут хорошо ещё, если получится выжать двадцать километров в час, а местами вообще придётся ползти не быстрее улитки, торопящейся на вершину Фудзи. Одно слово – Петровская область.
Остаётся утешать себя тем, что безобразие кончится после Сухого Колодезя и потянется относительно приличная дорога, незаметно вольётся в федеральную трассу, на которой можно и за сотню гнать. Три часа – и дом, горячий чай с мятой и зверобоем, свежие простыни. Если бы ещё не надо было вставать завтра в полвосьмого… Но ничего не попишешь, в «Столичные вести» надо успеть к десяти, иначе потом Иваныча не перехватишь.
…А вот и дамба, тускло светят по обеим сторонам фонари. Будка гайцев, толстый сержант-коротышка лениво машет полосатой палкой. Ну ладно.
Игорь притормозил, влез из салона, разминая затёкшие ноги. Скучающе поглядел сверху вниз.
– Ну, какие вопросы, командир?
…И потекли неторопливо цепочки жёлтых фонарей, потом кончились вместе с дамбой, вновь замелькали по обеим сторонам лохматые кусты. Вспомнился расстроенный сержант. Не повезло бедняге. В кои-то веки попался ему такой локоть, который не укусишь. Не за что кусать. Да и как-то боязно.
«Оружие? Наркотики? Взрывчатка?». Наивный… Знал бы служивый, что притаилось на двухгиговой флешке диктофона… Впрочем, вряд ли понял бы.
А ночь – та чувствовала себя всё свободнее. Вот уже растаял сзади рубец у горизонта, пестрит звёздами небо, тянется там, вверху, отражение земных дорог со смешным названием «Млечный путь». И только впереди что-то мрачное клубится, затягивает звёзды. Можно подумать, что это и впрямь обещанный метеорологами циклон.
За окном барабанило. Метались, обдираемые ветром, тополиные ветки, набухло свинцом упругое небо над крышами. Непогода заявляла: я здесь всерьёз и надолго, трепещите. Тополя внимали.
– Танечка, солнышко, сделай нам, пожалуйста, два кофе. И хорошо бы тех бараночек, с маком.
Секретарша, обманчиво-суровая очкастая блондинка, молча кивнула и выскользнула из кабинета. Дмитрий Иванович проводил её нетерпеливым взглядом. Вздохнул, взлохматил левой ладонью седоватые волосы, укоризненно взглянул на Игоря.
– Не ожидал от вас, Игорь Михайлович. Ну как же так? Ведь не мальчишка же первокурсник. Взрослый человек, известный, опытный журналист – и такое… Вы на что вообще рассчитывали? Что мы это напечатаем?
Игорь поудобнее устроился в чёрном кожаном кресле. Просторное кресло, пожалуй, двоих таких вместит, хотя на габариты ему грех было жаловаться. Любил главный редактор «Столичных новостей» монументальную мебель. Видимо, какие-то застарелые, чуть ли не детские комплексы. Оттого и кабинет у него – чуть ли не с футбольное поле. Длинный стол буквой «Т», сзади – окно во всю стену, картина Шишкина висит слева, портрет действующего президента – справа.
– Дмитрий Иванович, – подавив неуместную сейчас улыбку, ответил Игорь, – я действительно не мальчик. Я прекрасно понимаю, что делаю. Понимаю, что написал и для кого написал.
– А что Кроев сожрёт нас и не подавится – понимаете? Вы вообще представляете, что это за фигура – губернатор Петровской области? Представляете его возможности?
– Вполне, Дмитрий Иванович, вполне, – кивнул Игорь. – Сволочь отборная, славное криминальное прошлое чуть ли не с советских времён тянется, дочь его замужем за Пащенко, а кто такой Пащенко, думаю, Вам не надо рассказывать. Словом – колосс. С двумя «эс».
Скрипнула дверь, в кабинет протиснулась Танечка с подносом. Деликатно – дабы не помешать беседе светил отечественной журналистики, выставила на стол чашки, ложечки, вазочку с сахаром и серебренную плетёнку с печеньем. Серебро не настоящее, механически подметил Игорь.
– Так вот, – продолжил он, – колосс-то наш на глиняных ногах. И глина уже трещинами пошла. Кроев – человек девяностых годов по своей натуре. Обратите внимание на его связи. Каждая фигура – под боем. Пащенко поддерживал сами знаете чей фонд и слил только после того, как в головном офисе его банка порезвилась прокуратура. Впрягаться за тестя сейчас он по-любому не станет. Далее, по силовикам глянем. С Шигалевым, городским прокурором, у Кроева мир-дружба-жвачка, но Шигалёв – ставленник Трубникова, прежнего зама президентской администрации. Вы же понимаете, что Трубников сейчас на чемоданах сидит. Ротация власти, неизбежная при всяком новом президенте.
– Игорь, – главред пропустил отчество, и это само по себе было добрым знаком, – всё, что вы говорите, выглядит красиво и убедительно. Но убедительно это только здесь и только сейчас. Красноречия вам не занимать, но я-то воробей старый, стреляный. Ваши соображения – не более чем соображения. Прикидки, домыслы, основа которых – сетевые слухи. Почему вы думаете, что всё пойдёт по вашему сценарию?
Игорь промолчал. Иванычу надо сейчас дать выговориться, а потом уж и бить тяжёлой артиллерией.
– Вот смотрите, что получается из вашего очерка, – отхлебнув из дымящейся чашки, продолжал главный редактор. – Губернатор Петровской области решил построить огромный развлекательный центр. И не где-нибудь, а в живописном месте, излучина Валажи. А там, как на грех, дачные посёлки. Дачникам сперва предлагали продать участки – не спорю, по смешной цене, но предлагали же. Потом, не найдя понимания, объявили их документы на право собственности фальшивкой. Для этого быстренько спроворили пожар в архивах областного Земельного комитета и разрушение компьютерной базы. После этого дома дачников начали сносить бульдозерами, нескольких возмущавшихся искалечили, городской суд отклонил иски потерпевших. Кое-кого посадили за «сопротивление законным действиям сотрудников милиции». Видите, насколько всё серьёзно. Это у нас получается не только злоупотребление властью. Это уже подлог, преступления против личности, рассадник коррупции и прочая-прочая-прочая.
