Глава первая
Кавардак в голове
В жизни Тима сложилась такая ситуация, будто он стоял на краю обрыва. Стоять на краю было страшно, а упасть туда было ещё страшней. Но он не делал ни шагу назад от крутого спуска, потому что для этого нужно было выбирать между двумя вещами: говорить правду или нет. Так вот, он боялся её сказать. Получалось, что Тим – трус. Считать себя таковым не хотелось. И Тим нашёл факты, которые оправдали его.
Таковых у него оказалось несколько. Первая и главная: он состоял в одной странной организации, которая, к тому же, была тайной. Их главаря, Влада, он терпеть не мог, но скрывал это. А тот наоборот, Тима очень уважал. Считал его своим преемником и часто давал ему деньги. Тим брал. А кому деньги не нужны? Правда, Тим для этого выполнял его разные поручения. Мужика этого звали Влад, и было ему лет сорок. Старый, конечно, но кто его знает, сколько он проживёт? Тим часто мечтал: просыпается он утром, а Влада нет. И все его мучения разом заканчиваются.
Но Влад никуда исчезать не собирался. Наоборот – с каждым днём становился всё объёмнее. Он придумывал для Тима всё новые и новые поручения, которые мальчишке очень не нравились, и при этом продолжал нахваливать его за их выполнение. Он говорил во всеуслышание, что Тим умный, особенный, самый крутой. С одной стороны, приятно, а с другой… На самом деле это означало, что Тим был у Влада под колпаком – тот вертел им, как хотел. Например, даёт ему деньги и тут же говорит, что Тим, когда вырастет, станет продолжателем его дела. И смотрит при этом такими глазами, что жутко становится. А Тим этого вовсе не хотел. Программистом он собирался стать. Но возражать Владу боялся. Ведь мало того, что он перестанет давать ему деньги, так ещё и убить запросто может. Это ему – что воды напиться. А Влад одно твердит: ты мне как сын, вообще могу тебя усыновить. Знает ведь, что у Тима родителей нет. Может, он поэтому Тима и выбрал, что тот сирота? Тим вздохнул. Воспоминания не давали ему ни секунды покоя. Даже вчера. Вот что Влад ему сказал?
Тим вспомнил, как Влад пожевал незажжённую толстую сигару, тут же выплюнул её (была у него такая привычка) и насмешливо начал говорить ему.
– Сейчас дело одно важное решу, говорит, тогда и усыновлю. Надоело мне моё одиночество, да и тебе будет хорошо. Один ведь ты на свете. И посмотрел на него очень неприятно.
А вот и неправда – не один. У Тима дед есть. И Тим его очень любит. Только показать это боится. Вот это и есть вторая и не менее важная причина. Тим всё время грубит деду, особенно на людях, при друзьях, чтобы, никто и предположить не мог, как он привязан к нему, ведь засмеют! Тим грубил деду, а самому его так жалко… До слёз! А дед только вздыхает и молчит. Себя считает виноватым во всём, что с Тимом происходит. Тим сам слышал, как он говорил соседке: «Я заслужил. Что я могу дать Тимофею? Старый я, больной. Ему не за что меня любить…»
Как это не за что! Да его дед лучше, чем у многих отцы с матерями! Только вот сказать это деду у Тима язык никогда не повернётся. Поэтому Тим срывался и грубил ему ещё больше. Хотя не хотел этого ни капельки, но какая-то непонятная сила внутри сердца сжимала всю его доброту, не давала ей проявляться и заставляла говорить эти ужасные слова. Самое кошмарное, что он сказал за последнее время, это такие слова: «Когда же меня от тебя в детдом заберут?» И как только язык повернулся?
Ведь это была третья вещь, которой он боялся: расстаться с дедом, попасть в детдом. На самом деле он хочет, чтобы у него был дед! Он – отец мамы. Кому объяснишь, что дед – единственная ниточка, которая связывает его с мамой? Но признаться в этом невозможно. Почему-то кажется ему это постыдным.
Может быть, ещё сильнее, чем те две предыдущие задачи, его страшила эта. От этой мысли по ночам просыпался: вдруг какая-нибудь комиссия возьмёт и признает деда дряхлым, неспособным воспитывать ребёнка и заявит Тиму: «Давай-ка, Тимофей, собирайся, будешь в детском доме жить». Вот тогда неизвестно, что Тим может сделать! Он может ударить кого-нибудь из комиссии, или в окно выскочить, или ещё что-нибудь…
А ведь всё возвращается к Владу. Он желает усыновить Тима, Тим этого не хочет, но продолжает брать у него деньги, чтобы в доме всегда была еда и одежда, чтобы никакая комиссия не признала, что дед не может содержать внука. Какая-то непонятная круговерть. Две тёмные стрелки, как рисуют на исторических картах, надвигались на Тима с противоположных сторон, и от обеих стрелок исходила одна и та же опасность: они могли разлучить его с дедом. А он сам только и делал, что ухудшал с ним отношения вопреки всякой логике. Нет, от этого можно с ума сойти.
Всё это Тим обдумывал, пока стоял в очереди в кассу. Теперь он оплатил покупки и вышел. Сейчас его задача – положить эти продукты в холодильник и внушить деду, что ему удалось на чём-то сэкономить, поэтому он и купил килограмм сосисок, мясо для борща, сыр, сметану, хлеб, фрукты и трёхлитровую банку сока. Он специально подгадал к приходу инспектора. Она всегда первым делом лезет в холодильник, проверяет, хорошо ли дед кормит Тима. Дед всегда изо всех сил старается, варит супы и каши, которые Тим почти не ест, даже котлеты сам крутит на допотопной мясорубке, иногда печенье печёт и пирожки. Но никогда Тим ещё даже спасибо не сказал. А вот перед приходом инспектора всегда бежит в магазин и покупает дорогие продукты на ЭТИ деньги, чтобы никто к ним не прикопался.
После магазина его ждало ПОРУЧЕНИЕ. Он опять должен был передать пакет кому-то из знакомых Влада.
Пакет лежал под курткой. Тим несколько раз его нащупывал. Всегда его жгла мысль: что там? Но открыть не решался. Тиму казалось, что Влад обязательно узнает об этом и сделает с ним что-нибудь ужасное.
Но ещё хуже были их сборы.
Влад тренировал их, учил разным приёмам. борьбе, учил, как выживать в тяжёлых условиях, они в походы ходили… Но вместе с тем он внушал им: вы избранные. Только те, кто с нами, выживут, а остальные… Короче, туда им и дорога.
Сначала это всем ребятам нравилось. В этот удобный для него момент Влад научился управлять ими. Что бы он ни сказал своим подопечным, они всему верили. Влад внушал им: всё в нашей стране неправильно, и то, что в учебниках истории написано – неправда. Вот они вырастут и перепишут.
А ещё он говорил, что Гитлер был прав.
Здесь Тиму вообще делалось не по себе, но он не осмеливался возразить. Если Владу возражать, он сразу замолкает и так на тебя посмотрит, что ой-ой-ой. Стальным таким, холодным взглядом.
