Пролог
- Ты ведь понимаешь, девочка, что ставишь крест на
своей жизни? – на меня смотрят уставшие глаза женщины-врача. Я вообще не знаю,
как она выдерживает царящий в стенах детской больницы для отказничков,
беспросвет.- Сколько тебе?
- Двадцать. Почти,- говорю я твердо.- И ваши
нравоучения ничего не изменят. Я обещала маме, что не оставлю малыша. Она его
очень ждала. Умерла, произведя на свет. Это мой ребенок.
- Он твой брат, не ребенок. Твоя мать эгоистично его
родила, ни с кем не советуясь, даже не потрудившись сообщить кто его отец. Я
хочу, чтобы ты еще сто раз подумала, Лилия. Этот ребенок... Он разрушит тебя.
Ты подписываешься под чужой жизнью, и хоронишь свою. В твоей судьбе не будет ни
собственных детей, ни мужчины нормального, ни будущего. Никому не нужны женщины
с прицепом. Этот мальчик, не нужен даже собственному отцу. Не растворяйся в
нем.
- Это все такая чушь. Я готова к трудностям. И все
документы в норме. Меня назначили опекуном, так что просто подпишите бумаги и я
заберу Петеньку. Не могу думать даже о том, что он сейчас где-то там, один, в
этом бараке продуваемом насквозь. Пожалуйста.
- Как вы жить будете? – дергает плечом врач.- Хоть
соцпомощь оформи. Младенцу нужно много всего. А ты сама еще ребенок.
Я не ребенок, уже как два месяца. И этот малыш, за
которого я бьюсь эти два месяца, единственное родное существо, оставшееся у
меня на этой чертовой планете.
- Мы справимся,- упрямо твержу. Да, справимся. Я
сдала мамину квартиру, выбила комнату в общежитии для семейных. На первое время
нам хватит, а потом...
Я не знаю, что потом. Знаю только одно, что все
делаю правильно. И я люблю этого маленького мальчика, который в своей короткой
жизни еще не видел ничего, кроме казенных стен детского чистилища. А еще я знаю,
что никогда и никому его не отдам.
- Привет, Петька,- улыбаюсь я спустя час, прижав к
груди мое сокровище. Малыш молчит, смотрит на меня недетскими глазенками. Щечки
у него покрыты диатезной корочкой. И мое одеяльце, которое я приготовила к
выписке моего мальчика, у меня не взяли. Выдали в казенном, колючем. - Я
твоя... мама. И у тебя будет все самое лучшее. Клянусь.
Глава 1
Пять
лет спустя
Лилия
- Что у тебя снова произошло, бандит?- хмурюсь я.
Петюня шагает рядом, громко сопит. И на его щеке ссадина, за которую я чуть не
растерзала воспитательницу, пытающуюся мне доказать, что мой мальчик оторва и
хулиган.- Нас скоро выгонят из сада. Что делать будем?
- Я не бандит. Я колсал, — отчаянно картавит мой
корсар, и я с трудом сдерживаю улыбку.- Благолодный и доблый. А Вовке я вмазал
за дело.
- Ну, естественно,- взыхаю я. – Что на этот раз?
- Он сказал, что у меня нет папы, и ты мне не
настоящая мама. И что я этот, как его... Подкидыш. Так его мама говолила. Мам
Лиль, это же плавда? Ну... Но все лавно, ты настоящая мама. Самая лучшая и доблая.
Самая-самая на свете.
Сердце в моей
груди екает, пропускает удар и тут же начинает колотиться так, что кажется я
вот-вот оглохну от этого грохота.
- А ты самый любимый пират на свете, — присев на
корточки шепчу я в родную белесую макушку.- И я или мама или Лиля. Договор?
- Договол, – серьезно кивает Петюша, смотрит на меня
карими, похожими на две вишни, глазищами и я задыхаюсь от любви.
- Петь, посидишь сегодня с тетей Любой? Мне на
работу надо срочно.
- Снова? Я думал мы собелем Лего и мультик будем
смотлеть в кловати и есть шоколадную пасту плямо из банки, как тогда. Помнишь?
– вздыхает мой мальчик, так по-взрослому. Он все понимает, но хочет быть
счастливым вот прямо сегодня. А я не могу ему дать желаемого. И от этого у меня
во рту горько, а в душе целая буря.
- Завтра. Я даже в сад тебя не поведу,- обещаю я
твердо. – Но сегодня ты мне пообещаешь, что тетя Люба не будет пить свои
вонючие капли, потому что маленький пират исчез. Ты ее хоть предупреждай, что в
прятки играешь.
- Я колсал, а не пилат. Это важно. А ты моя
плекласная леди. Ладно, мы с тетей Любой плосто почитаем, обещаю. Но ты мне за
это плинесешь киндел. Договол?
- Ах ты маленький шантажист,- разжимаются клещи,
стягивающие мою душу.- Прямо сейчас и купим. Вон и магазин.
Петюша бежит
вперед, смешно подскакивая, как щеночек. А у меня сердце сжимается от странного
предчувствия. В два прыжка догоняю своего ребенка, прямо возле обочины. Слышу
скрип тормозов, зажмурив глаза разворачиваюсь спиной к источнику звука. Петя
болтается в моих руках, словно плюшевый зайчишка. Главное его укрыть, принять
удар на себя. Что – то грохочет, скрежещет в пространстве, как адская
наковальня. А я стою и жду боли, которая не приходит
- Ты совсем охренела, дура? – раздается там где-то,
очень далеко, разъяренный рык. Воздух пахнет резиной, горечью выхлопных газов и
злой яростью вопящего за моей спиной монстра и огромными проблемами.
- Мам Лиль, пусти,- вертится в моих руках
непослушный постреленок, бегающий там, где нельзя. Хотя, это я виновата, не
уследила. Я дурная мать.- Ну, пусти же. Я этому дядьке наваляю. Он тебя
обозвал. А колсалы...
- Корсары, Петька, не выскакивают на дорогу, — шепчу
я, прежде чем обернуться к сыплющему проклятиями человеку.
На меня сморят глаза цвета вишен, горящие таким
адским пламенем, что кажется испепелят меня и все вокруг. Огромный джип,
похожий на поверженного дракона, дымится возле расщепленного дерева, растущего
на обочине. И мне становится адски страшно, ведь если бы этот несчастный клен
не остановил монстра, мой Петюша... Ноги слабнут от этой мысли.
- Эй, курица, ты чего? Ты какого черта не следишь за
мальчишкой? А если бы у меня тормоза в тачке были фуфловыми, или не сработала
реакция? Ты понимаешь, что я бы размазал ребенка, тупая ты п...
- Машина. Простите. Она же застрахована у вас? –
господи, что за ересь я несу. Петюня жмется ко мне, выглядывает из-за моей
спины, насупился, готов в бой хоть сейчас. – И выбирайте выражения. Тут
ребенок.
- Правда? Вспомнила, что за мелким надо смотреть? -
ухмылка этого страшного человека, похожего на бородатого викинга, кажется мне
странно знакомой. И глаза... Гоню прочь идиотские мысли.- Забирай пацана и
проваливай. Я разберусь тут. А ты, парень, следи за своей матерью, у нее похоже
рано начались проблемы с мозгом.
- А ты стлашный, гадкий и козел,- голосок моего
пирата дрожит в воздухе.- Леший дядька, вот.
Я сжимаюсь.
Сейчас, наверняка, этот амбал разозлится и... Господи.
- Петя, так нельзя говорить со взрослыми, — блею я
жалко, встав между моим мальчиком и страшным бородатым мужиком.
Лицо у викинга меняется. Глаза теплеют, и улыбка
становится такой открытой. Надо же.
- Молодец, парень. Маму надо защищать, даже такую
невнимательную. И научиться говорить букву Р срочно. Ты же уже взрослый мужик.
Держи,- протягивает он Петюше шоколадное яйцо, которое словно фокусник достает
из кармана дорогущего пальто.- И больше не рискуй собой, мужик. Тебя зовут то
как?
